— Гора? — уточнила Корд.
— Нет, яма, — уточнил я. — Кто-то раскапывает Орифенский храм! Его засыпало вулканическим пеплом в минус две тысячи шестьсот двадцать первом году.
— Кому и зачем надо его раскапывать? — спросила Корд.
Самманн снова увеличил изображение. Теперь я знал, что искать, и без труда нашёл стену с воротами. Вокруг прямоугольного двора — клуатра — стояло несколько зданий. Над одним поднималась башня.
— Это матик, — сказал я. — И теперь я вспомнил, что когда-то про него слышал. Кажется, от Арсибальта. Некий орден отправился на Экбу и начал раскопки на месте Орифенского храма. Правда, я представлял себе нескольких фраа с тачками и лопатами…
— Я не вижу тут тяжёлой землеройной техники, — заметил Крейд. — Такую яму можно выкопать и лопатами, если работать достаточно долго.
Я немножко разозлился, потому что мог бы сообразить и сам: в конце концов, так возводились наши соборы. Однако Крейд был прав, и мне оставалось только согласиться со всем жаром, пока он не пустился в дальнейшие объяснения.
— Очень занятно, — сказал Самманн. — Но для нас это, похоже, тупик.
— Согласен, — объявил я. — Экба на другом континенте, точнее, в Море морей, разделяющем четыре континента на другой стороне планеты.
— Ороло в горах нет, — объявил Ганелиал Крейд, пряча жужулу в карман. — Он миновал Норслов и отправился дальше.
(по спилю: очень красивые мужчина и женщина в свадебных нарядах)
— Откуда ты знаешь? — спросил Самманн. Я обрадовался. Крейд был до невозможности самоуверен. Спросить у него что-нибудь — даже пустяк — было для меня мукой. Самманн, напротив, находил удовольствие в том, чтобы лишний раз поддеть Крейда.
— Сюда его подбросили люди из Пробла, ехавшие в ту же сторону. Позавчерашнюю ночь он провёл в кузовиле моего двоюродного брата довольно близко отсюда.
— В кузовиле? У твоего двоюродного брата не нашлось лишней кровати? — спросил Самманн.
— Юлассетар много путешествует, — ответил Крейд. — Кузовиль у него обустроеннее, чем дом.
— Ты сказал «позавчерашнюю ночь»? — спросил я. — Неужели мы так мало от него отстали?
— Разрыв с каждой минутой увеличивается. Вчера Юлассетар помог ему купить снаряжение, после чего Ороло договорился с водителем едущего на север грузотона, что тот его подбросит.
— Какое снаряжение? — спросила Корд.
— Тёплую одежду, — сказал Крейд. — Самую тёплую. Это то, в чём Юл разбирается. Думаю, потому- то Ороло и разыскал его в Норслове.
— Зачем Ороло ехать дальше на север? — удивился я. — Там вроде ничего нет.
Самманн взял картаблу — у неё экран был больше, чем у его жужулы, — уменьшил изображение и сдвинул его на северо-восток.
— Практически ничего, кроме тайги, тундры и льдов отсюда до самого Северного полюса. Первые миль двести — плантации топливных деревьев. Дальше — только редкие минеральные разработки.
Карта как будто опровергала его слова. Здесь было много дорог — все они сходились к городам, в том числе окружённым кольцевыми автодорогами. Однако все города были показаны бледно-коричневым цветом, которым обозначались руины.
(по спилю: запуск ракеты из экваториальных болот)
— Ороло отправился на Экбу! — воскликнула Корд.
— О чём ты? — не понял Крейд.
— Экба на другом континенте, туда надо лететь! — сказал я.
— Он едет через полюс, — объяснила Корд. — Его цель — санная станция на Восемьдесят третьей параллели.
Мы обычно говорим о мирской власти так, будто она одна и та же на протяжении эпох. Некоторым эксам это кажется наивным и даже оскорбительным, хотя сами они говорят просто «власти», что по сути то же самое. Конечно, мы сознаём, что прибегаем к упрощению, но нам так удобнее. Что бы ни было в данный момент за стенами концента: империя, республика, деспотия, теократия, анархия или обезлюдевший край, — мы всегда можем сказать «мирская власть» и в общих чертах спрогнозировать её поступки.
Моё повествование не ставит целью рассказать об организации мирской власти во время описываемых событий. Такие сведения можно почерпнуть где угодно. Они даже будут интересны, если вы ничего не знаете об истории мира до Ужасных событий, — но если вы её изучили, всё остальное покажется вам повтором, и частности устройства мирской власти в мои дни напомнят институты былых эпох, только без прежнего величия, поскольку первопроходцы хотя бы верили в свою цель.
Впрочем, одну подробность я всё же должен упомянуть. Мирская власть в моё время представляла собой федерацию. Она делилась на политические единицы, более или менее соответствующие Арбским материкам. Внутри каждой из них можно было перемещаться свободно, а вот при пересечении границ требовались документы. Получить их не составляло труда — если вы не инак.
С Реконструкции мы существуем совершенно отдельно от правовой системы мирской власти. Мы не входим в её юрисдикцию, она не несёт за нас ответственности, не учитывает нас, не призывает в армию, не облагает налогами и вообще не может вступить на нашу территорию, кроме как в аперт. Точно так же она не оказывает нам никакой помощи, кроме защиты от толпы или вражеской армии, да и то если сочтёт нужным. Мы не получаем от мирской власти пенсий и медицинского обслуживания. И у нас нет удостоверений личности.
Пока писался мой рассказ, стало ясно, что его могут прочесть уроженцы других планет. Поэтому я скажу, что мы по традиции знаем десять материков, но Двоюродные (и вообще любые гости извне) заметили бы, что их всего семь, и не ошиблись. Число десять идёт от первых исследователей: они продвигались в глубь суши от Моря морей и могли только гадать, что лежит в нескольких днях пути от его изрезанного побережья. Не раз и не два они присваивали новые имена землям, разделённым проливами, а много позже другие путешественники доказывали, что это части одного материка. Однако к тому времени названия успевали войти в классические мифы и хроники; мы не могли изъять их из культуры, как не могли бы вытащить исполинские камни из фундамента нашего собора.
Точно так же в эпоху Пробуждения открытую по другую сторону Арба сушу объявили материком. Столетия спустя выяснилось, что новый материк продолжается через Северный полюс и доходит до самого Моря морей. То есть это вовсе не новый континент, а часть самого старого и наиболее изученного, о чём никто не догадывался, потому что аборигены, живущие в ледяных домах, не поднимаются выше восьмидесятой параллели. Чтобы доказать единство «старого» и «нового» континентов, надо было пройти до девяноста градусов северной широты — то есть до полюса — и оттуда до восьмидесятой параллели в другом полушарии. Такая экспедиция была предпринята только в последнее столетие перед Ужасными событиями и не отменила привычку считать часть света, где сейчас находились Самманн, Корд, Ганелиал Крейд и я, одним материком, а сушу к северу от Моря морей — другим. Ледяной щит разделял их надёжнее всякого океана, и никто в здравом уме не путешествовал через полюс. Чтобы попасть с материка на материк, существовали воздухолёты и корабли.
Однако если летишь на воздухолёте или плывешь на корабле, в порту прибытия у тебя спросят документы. Документов у Ороло не было, как не было и надежды их получить. Поэтому он принял логичное решение: воспользовался тем, что материк на самом деле один. Корд первая сложила в голове всю картинку.
Поправка. Корд была вторая. Первым сложил картинку фраа Джад.
— Санные поезда! Для меня это что-то из детских книжек, — сказал Самманн. — Они ещё ходят?
— На какое-то время их отменили, затем пустили вновь, — подтвердил Крейд. — Металл поднялся в цене, и люди снова потянулись за добычей в далёкие развалины.
— У нас в цеху изготавливали детали для санных локомотивов, — сказала Корд. — Наш цех — самый большой так далеко на севере, и эти заказы кормили нас последнюю тысячу лет. Детали приходилось делать из особых морозоустойчивых сплавов… — И так далее в том же духе. Корд говорила о сплавах, как
