— Хороший вопрос. Мы многое узнаем, наблюдая за манёвром. Завтра у нас будет куча картинок.
— Если нас в отместку не разбомбят, — брякнул Джезри, пока я гадал, как бы поделикатней это выразить.
— Такая возможность обсуждалась, — признал Эмман.
— Неудивительно! — сказал я.
— Бонзы сегодня спят в пещерах и бункерах.
— Это успокаивает, — сказал Джезри.
Эмман не уловил сарказма.
— А матический мир умеет справляться с последствиями ядерных взрывов.
Мы с Джезри разом повернулись к скале, гадая, как далеко и насколько быстро успеем забраться в туннели.
— Однако вероятность оценивается как крайне низкая, — продолжал Эмман. — Случившееся на Экбе было серьёзной провокацией, если не прямыми военными действиями. Мы должны дать серьёзный ответ — показать Геометрам, что не будем сидеть сложа руки, пока нас гвоздят.
— А «птичка» и впрямь нанесёт удар по икосаэдру? — спросил я.
— Нет, если они сдуру сами на неё не налетят. Но она пройдёт довольно близко, так что они из осторожности должны будут совершить манёвр.
— Н-да! — сказал Джезри после того, как мы несколько минут переваривали услышанное. — Вот и делай теперь что-нибудь на лукубе.
— Ага, — сказал я. — Знаешь, а я всё-таки выпью вина.
Мы взяли бутылку и пошли на луг между клуатрами эдхарианцев и Одиннадцатых булкианцев. Мы знали, где искать в небе корабль Геометров, поэтому легли на траву и стали ждать конца света.
Я отчаянно тосковал по Але. Последнее время я меньше про неё думал, но с нею рядом мне хотелось быть, когда начнут падать бомбы.
В назначенное время посреди созвездия, в котором, как мы знали, находится эдр, зажглась короткая вспышка. Как будто искорка проскочила между их кораблём и нашей «птичкой».
— Чем-то они в неё шарахнули, — сказал Эмман.
— Направленное излучение, — объявил Джезри таким тоном, будто и впрямь что-то в этом смыслил.
— Рентгеновский лазер, если быть совсем точным, — произнёс голос.
Мы сели. К нам приближалась коренастая фигура в архаичной стле.
— Привет, Репей! — крикнул я.
— Хочешь прогуляться в ожидании массированного ответного удара?
— Конечно, — сказал я.
— А я спать пойду, — объявил Джезри. (Мне подумалось, что он врёт.) — Сегодня никаких лукубов.
Он определённо врал.
— Тогда и я пойду, — сказал Эмман Белдо, который умел понять, когда от него хотят отвязаться. — Завтра много работы.
— Если мы завтра ещё будем, — сказал Джезри.
— Мне правда надо связаться с Алой, — сказал я после того, как мы полчаса шли в полном молчании. — Я искал её сегодня на периклинии, но…
— Её там не было, — сказал Лио. — Она готовилась к сегодняшним ночным событиям.
— Ты про телескопы или…
— Про военную сторону.
— Туда-то она как ввязалась?
— Она толковая. Кто-то заметил. Военные получают всё, что захотят.
— Откуда ты знаешь? Ты тоже связан с военной стороной?
Лио не ответил. Ещё несколько минут мы шли молча.
— На этой неделе меня отправили в новый лабораториум, — сказал Лио наконец, и я понял, что всё это время он собирался с духом.
— Да? И чем вы там занимаетесь?
— Вытащили кое-какие старые документы. По-настоящему старые. Мы их разбираем. Ищем в словарях устаревшие слова.
— Что за документы?
— Чертежи. Спецификации. Инструкции. Даже черновые наброски.
— Чего?
— Нам прямо не говорят, и никто не видит картины целиком, — сказал Лио. — Но мы пообщались друг с другом, сравнили выписки, приняли в расчёт даты на документах — перед самыми Ужасными событиями — и теперь практически уверены, что военные ищут Всеобщий уничтожитель.
Я по привычке хохотнул. Всеобщий уничтожитель мы поминали так же, как Бога или адские силы. Но тон и поведение Лио говорили, что речь идёт о Всеобщем уничтожителе в самом буквальном смысле. Мы долго молчали, пока я переваривал новость.
— Но это против всего… против всего, на чём держится мир! — Я имел в виду мир после Реконструкции. — Если они на такое готовы, то всё вообще бессмысленно.
— Многие, конечно, с тобой согласны. И вот почему… — Лио судорожно выдохнул. — Вот почему я приглашаю тебя в наш лукуб.
— И какая у него цель?
— Некоторые думают, что мы должны примкнуть к антарктцам.
— Примкнуть — в смысле объединиться? С Геометрами?!
— С антарктцами, — повторил он. — Теперь установлено, что женщина в капсуле была с Антаркта.
— По образцам крови?
Лио кивнул и добавил:
— Но пули в её теле — из Пангейского космоса.
— Отсюда делается вывод, что антарктцы за нас…
Он снова кивнул.
— И в конфликте с пангейцами.
— Идея в том, чтобы заключить союз между инаками и антарктцами?
— Да, — сказал Лио.
— Ух ты! А как? Как вообще можно с ними связаться? Так, чтобы не узнала мирская власть?
— Легко. Уже придумали. — Понимая, что такой ответ меня не удовлетворит, Лио объяснил: — У больших телескопов есть лазерные маяки. Мы можем нацелить их на икосаэдр. Геометры увидят свет, но перехватить его смогут лишь те, кто находится непосредственно на линии луча.
Мне вспомнился наш давний разговор, когда мы гадали, правда ли ита постоянно за нами следят. Я, как идиот, принялся вертеть головой, будто мог высмотреть скрытые микрофоны.
— А ита?..
— Некоторые из них с нами, — сказал Лио.
— Какое именно соглашение эти люди надеются заключить с антарктцами?
— Много времени уходит на споры. Слишком много. Есть, разумеется, дурачки, которые считают, что мы можем переселиться на икосаэдр и это будет всё равно что попасть в рай. Большинство мыслит разумнее. Мы сами вступим в контакт с Геометрами… и проведём собственные переговоры.
— Но это полностью вразрез с Реконструкцией!
— Что Реконструкция говорит про инопланетян? Про множественные миры?
Я заткнулся, понимая, что Лио меня уплощил.
— И вообще, — продолжал он.
Я закончил фразу:
— Если мирская власть вытащит Всеобщий уничтожитель, то Реконструкцией можно подтереться.
