оказались заботливо смазанными солидолом и не издали не то что скрипа, а даже писка. Калитка была не заперта.

Пришельцы проникли на территорию профилактория с тыла. Укрывшись за хозпостройкой, они изучали финишную прямую к главному корпусу.

Святой приказал остановиться, заметив сидевшего под сенью деревянного грибка человека. Грибок, поставленный когда-то для любителей почитать газетку в теньке, теперь выполнял функции наблюдательной точки внешней охраны элитного заведения. Расположенный наискосок от торца главного корпуса, он был неплохим пунктом слежения, с которого просматривалась центральная подъездная дорога и тылы.

Развалившийся на скамейке мужчина, без рубашки, в закатанных до колен спортивных штанах, сидел неподвижно, уткнувшись подбородком в широкую безволосую грудь.

– Кемарит братан! – Гуляй взял охранника на мушку. – Голыми руками можно взять.

– Успеется, – прячась за угол постройки, сказал Святой. – Так, казаки-разбойники, короткими перебежками передвигаемся к черному входу. Гуляй, пальбу без надобности не открывай. Я с красавицей пойду первым. Ты прикрываешь.

С привычной сосредоточенностью охотника, подбирающегося к логову хищного зверя, Святой, взяв за руку девушку, по кратчайшей траектории преодолел расстояние до двери, подход к которой загромождали мусорные баки.

Здесь, на задворках, они были вне зоны видимости дремлющего под грибком охранника. С интервалом в секунду к ним присоединился Гуляй.

– Давненько не приходилось по помойкам шастать. – Он сморщился, пытаясь открыть двустворчатую дверь.

Емкости, наполненные мусором и объедками, воняли тошнотворной гнилью. Рой мух звенел над баками.

– Престижное место, а отходы вовремя не вывозят. Помойка словно у студенческого общежития, – посетовал экс-сержант, стремясь поскорее проникнуть внутрь здания.

Дверь была заперта. Подергав ручку, Владимир легонько стукнул по ней кулаком.

– Фанера! Ломанем…

Эхо прокатилось где-то внутри по лабиринтам коридоров и лестничных маршей. Морковка съежилась, втянула голову в плечи.

– Тихо. Дай шомпол от ружья! – раздраженный неловкой нахрапистостью действий Гуляя, зло прошептал Святой.

Вставив стальной прут шомпола в замочную скважину, он, проворачивая его вдоль оси, вогнал в глубь хлипкого механизма и, провернув резким движением, открыл дверь.

Достав из замка эту нетрадиционную отмычку, Святой вернул ее напарнику. Из темного пространства пахнуло сыростью.

– Начнем с сауны. Парень у ворот заикнулся о какой-то забарахлившей аппаратуре. Донор заждался монтеров… Передай-ка мне инструмент…

Святой принял от Гуляя помповое ружье и перешагнул через порог.

Беспрепятственно миновав короткий, как ствол обреза, коридор, двое мужчин и женщина спустились на цокольный этаж. Ковровые дорожки глушили шаги. Сауна находилась рядом с бассейном. Притихшая Морковка уверенно лавировала в переходах, открывая дверь за дверью.

Нужное отделение они засекли по рокочущему басу и сыплющимся горохом матюгам. Святой приложил палец к губам, прислушиваясь к разговору. Затем он обернулся, вопросительно взглянув на девушку.

– Он? – прошелестел губами Святой.

– Да! – почти так же беззвучно ответила проститутка.

– Бери ноги в руки и чеши без оглядки отсюда… Гуляй, прикрываешь тылы…

Они ворвались словно тайфун. В авангарде был Святой. С ружьем наперевес, неукротимый, как горная лавина, он прыжком преодолел расстояние до человека, взирающего на пришельцев с высоты стремянки.

Помещение, где разворачивалось главное действие, было не собственно сауной, а тем, что по-русски называется предбанником, только гораздо обширнее по площади, с квадратом мини-бассейна посередине.

Бритоголовый телохранитель, обладавший неплохой реакцией, отскочил от лестницы, оставляя шефа незащищенным. Его ладонь успела прикоснуться к рифленым накладкам рукоятки пистолета, когда грянул выстрел. Человек Донора умер легко. Простреленное сердце перестало быть совершеннейшим механизмом, созданным природой, а стало бессмысленным ошметком мышц. Уже агонизируя, бритоголовый сделал несколько шагов и, подойдя к бортику бассейна, рухнул, вздымая фонтан брызг.

Меткий выстрел произвел Гуляй, израсходовав из обоймы «ТТ» один патрон.

– Гады, на кого наезжаете?! – заверещал главарь сутенеров, содержатель недешевого притона, падая с подкосившейся стремянки.

Хряснувшись о кафель пола, Донор выгнулся коромыслом, точно гимнаст, выполняющий фигуру «мостик». Но акробатикой сутенеру не позволила заниматься нога Святого, надавившая на живот.

– Ты тварь по кличке «Донор»?

– Да-а… – харкая кровью, просипел сутенер.

– Мне нужна Катя Василенко и вся правда про эту девочку! – В голосе говорившего была беспощадность, исключавшая жалость, снисхождение или доверчивость.

Но и Донор был не из робкого десятка.

– Бляха, ты ответишь за наезд, – хрипло надрывался сутенер, пытаясь приподняться на локтях. – Не будет базара!

Тупое упрямство противника раззадорило Святого. Он склонился над врагом, беря его за грудки. Крысиные глазки сутенера буравили ненавидящим взглядом непрошеного гостя, свалившегося как снег на голову. Набрав полный рот слюны, он харкнул кровавым сгустком, и тут же, используя момент, пальцы Донора извлекли из кармана опасную бритву – оружие, с которым он был неразлучен. Замахнувшись, сутенер попытался полоснуть врага по горлу. В случае удачи Святой захлебнулся бы собственной кровью. Лезвие бритвы мелькнуло, как молния, расслоив воздух.

– Берегись! – крикнул Гуляй, вскидывая пистолет.

Но Святой был быстрее пули. Перехватив кисть сутенера, он вывернул руку. Бритва упала на кафельные плитки и закружилась волчком.

– Ну что ты трепыхаешься?! – Твердый, как камень, кулак Святого врезался в подбородок сутенера.

Донор крякнул, наливаясь фиолетовой краской. Его ноги вытянулись струной, а по телу прошла волна дрожи.

– Больше нянчиться с тобой я не собираюсь. Слушай внимательно, поганое отродье. – Святой тщательно произносил каждую фразу, словно говоря для глухого, умеющего читать по губам. – До тебя не доходят мои вопросы. Поэтому придется тебя подогреть…

Раскаленные камни сауны, пышущие жаром, сердито шипели. Жидкие выделения крови, пота, слюны и желчи, капавшие на них из пасти сутенера, моментально испарялись, превращаясь в зловонные облачка. Нагревательные спирали поднимали температуру до максимума.

Оба напарника, Святой и Гуляй, один за волосы, второй за шею пригибали лицо сутенера к каменной поверхности жаровни. Рывком они вжали физиономию Донора в камни, лежавшие с края и менее прогретые, чем остальные.

– О-у-а… – сипло простонал сутенер.

– Я буду прожаривать тебя, пока твой золотой хомут не расплавится… – тоном палача цедил Святой, дергая за цепь из благородного металла, украшающую шею Донора. – Ошейник тебе не понадобится. Зачем слепому побрякушки… Ведь твои глаза лопнут от жара первыми…

В помещении явственно ощущался приторный запах паленого человеческого мяса.

Любое упорство имеет границы. Донор сломался секунд через десять висения над маленькой преисподней с адским огнем.

– Ваша взяла, суки… Отпустите, жжет… – Донор обмяк, как резиновая кукла, из которой выпустили