Природная способность схватывать все на лету подсказала Дарье логически правильный вывод:

– Кто-то должен приехать и замолвить словечко? Кто-то очень авторитетный.

– Умница! – усмехнулся Святой, радуясь, что журналистка успокоилась, уняв дрожь.

– Кто?

Нагнувшись к уху Дарьи, украшенному золотой сережкой с каплевидной жемчужиной-подвеской, он сказал:

– Бодровский Платон Петрович!.. Такая фамилия тебе что-нибудь говорит?

Угланова скорчила гримасу:

– Этот жирный кот? Что у тебя с ним общего?

– О-о, это романтическая история. Почти по Жюлю Верну, но без финала и эпилога!..

Помещение дежурки содрогнулось от трели телефонных звонков. Загудел зуммер пульта селекторной связи. Сизые слои табачного дыма, плававшего в душной атмосфере, завихрились хвостами протуберанцев. Майор приник к эбонитовой трубке, покачивая головой, как китайский болванчик. По северо-западному округу столицы все отделения принимали кодовый пароль «Кольцо».

На лестничной площадке тремя пулями в шею был убит предприниматель, спонсировавший праздник милиции в прошлом году. Машину киллеров, номерные знаки запомнил случайный прохожий, и это давало шанс раскрыть преступление по горячим следам.

Дежурный спешно поднимал по тревоге отдыхающих патрульных, снимал печати с оружейных стоек, выдавая автоматы и бронежилеты. Успевал принимать телефонограммы с новыми оперативными данными на преступников.

Вежливо, но непреклонно охваченный деловой лихорадкой майор предложил Святому передислоцироваться в обезьянник.

За решеткой его приветствовал восторженным кличем отошедший от наркотического дурмана юнец:

– Располагайся, бычара. Пятизвездочный отель…

– Захлопни матюгальник! Сядь на жердочку и не кудахтай! – сказал, как отрубил, Святой, смерив наркомана тяжелым взглядом.

В дежурку вбегали и выбегали сотрудники отделения. Суматоха постепенно стихала. Только дежурный бесконечно переключал тумблеры на пульте, надрывал голосовые связки, крича в микрофон с перекрученным шнуром, стряхивал сигаретный пепел, попадая на рубашку стального цвета.

Примостившись у решетки, позабытая стражами порядка журналистка впитывала каждое слово из итальянской одиссеи Святого. Он говорил сжато, опуская кровавые подробности резни на виллетте и последующей разборки у нефтяного терминала. Дарья ахала, округлив глаза и прибавляя совсем не литературные выражения.

Минутная стрелка сделала полный оборот по окружности циферблата настенных часов.

– И Бодровский выпустил тебя за просто так? – переспросила Дарья, когда собеседник привалился плечом к шершавой бетонной стене.

Сомкнув губы, он произнес все, что хотел:

– Чудеса в решете?! Благотворительность в квадрате или чистая шиза!

Не спрашивая разрешения у майора, Угланова закурила, передав сигарету со следами помады на фильтре Святому. Он дымил не затягиваясь, используя сигарету как отвлекающий фактор. Угланова же сосредоточенно изничтожала никотином свои легкие, углубившись в раздумья.

– М-да, – многозначительно хмыкнула она, справившись с лавиной информации. – Нагородили огород… Бодровский, заговор на яхте, лига безутешных родичей, пылающих жаждой мести, и горный старец, засевший в неприступных горах. Компьютерная головоломка. Но ставки велики. В России деньги действительно способны творить чудеса, а у Бодровского их куры не клюют, – подвела первые итоги Угланова.

Отойдя от решетки, девушка принялась расхаживать по отделению под настороженным взглядом майора, давно пытающегося подслушать разговор известной журналистки и неизвестного мужчины. Дежурный втемяшил себе в голову не лишенную резона идею о тонко проведенной операции по внедрению.

«Мужик – подсадная утка! С чего бы это он не говорит, где прописан. Шпиона из себя корчит? Думал схлопотать по рылу, а завтра – бац, статейка о зверствах в отделении номер такой-то, – рассуждал майор, пеленгуя каждый шаг журналистки. – Заточили зуб на органы, шавки газетные. Попробовали бы с наркотами да алконавтами кончеными сутки напролет возиться!»

Разогретый нехорошими предположениями, дежурный грозно рявкнул:

– Сядьте! В глазах рябит от вашей беготни!

Проигнорировав рык, от которого чуть не осыпалась побелка потолка, Дарья продолжала стучать каблучками по истертому линолеуму.

Вторично надрывать глотку майору не пришлось. Входная дверь скрипнула, пропуская респектабельного джентльмена, не вписывающегося в обшарпанный интерьер отделения.

Платон Петрович Бодровский не обманул ожиданий Святого. Его люди явились с максимальной быстротой. Делегация состояла из двух персон. Возглавлял шествие Анатолий. Замыкал – невозмутимый, благоухающий дорогим одеколоном Мопс.

Майор непроизвольно дернулся, привстав над стойкой, и немедленно опустился, не желая ронять свое достоинство перед разодетыми господами, по-хозяйски осмотревшими убогое помещение дежурки.

Анатолий, покосившись на обезьянник, с ходу взял быка за рога, предварительно представившись:

– Господин начальник, отпустите, Христа ради, моего друга! – Телохранитель специально выбрал тон юродивых, намекая на желательность доверительных отношений.

– Но… – пробубнил майор, сделав идиотское лицо человека, от которого ничего не зависит.

– Знаю, уважаемый… Без документов. Молчит, как рыба, – прервал ненужные словопрения магнат. – Вот паспорт! Вот водительские права! Можете проверить по служебной картотеке и в ГАИ… Забыл мой друг бумажник! У…

Тут Анатолий навалился всей тушей на заскрипевшую стойку и с похабной улыбочкой греховодника что- то жарко зашептал на ухо дежурному. Через секунду оба взорвались смехом. Телохранитель хлопал себя по ляжкам, а милиционер, казалось, готов был пуститься танцевать вприсядку.

«Прополоскал мозги менту сочиненной про меня сексуальной небылицей. Люди падки на самую грубую ложь, шитую белыми нитками. Майор скорее всего не поверил. Просто решил не разводить писанину с протоколами». – Святой отступил от прутьев решетки, чтобы постанывающий от смеха дежурный не обрызгал его слюной.

Вставив ключ в скважину замка, майор открыл дверь. Раздвижная часть решетки отъехала, открывая путь из обезьянника. Дорогой к свободе попытался воспользоваться наркоман. Согнувшись, он юркнул в проход, но бывший начеку дежурный зубодробительным ударом отправил юношу в нокдаун. Отлетев, нарк шваркнулся затылком о бетонную стену, из уголка рта вытекла струйка крови.

– Гестаповцы… Архипелаг Гулаг! – принялся клеймить быстрого на расправу дежурного избитый.

Святой вышел из обезьянника.

– Почем нынче свобода? – вполголоса, чтобы не дразнить дежурного, спросил он у Толика.

– Недорого! – тихо процедил телохранитель. – Перебирай поршнями, пока майор добрый. Платон Петрович ждет тебя в машине.

Галантно подставив Дарье руку, Святой, словно жених, ведущий невесту к венцу, неспешно, чинно ступая по вытертому линолеуму, прошествовал по дежурке к выходу.

Они покинули отделение. Дежурный двумя пальцами выудил из-под стопки бумаг грязно-зеленую купюру с портретом тонкогубого старика.

«Жидковато, мудак, отстегнул, – подивился майор человеческой скупости. – Сотку за то, чтобы дружок ночь на нарах не кувыркался? Слабо…»

«Меркурий» Бодровского шелестел шинами по проспектам погруженного в сон города. За американским лимузином (магнат питал слабость к просторным, заокеанского производства средствам передвижения) кильватерной колонной следовали джип с охраной и малолитражка Вовки Гуляя, похожая на букашку, догоняющую стадо сверкающих металлической чешуей динозавров.