мальчишка.

Чуть поморщившись от отвращения, Олифант осмотрел загубленный цилиндр, перевернул его, внимательно изучил подкладку.

– Имени производителя нет. Мэллори взглянул на шляпу.

– Фабричная работа. По-моему, «Мозес и сын». Ей около двух лет.

– Ну что ж, – удивлённо сморгнул Олифант, – я полагаю, эта улика исключает иностранцев. Наверняка, коренной лондонец. Пользуется дешёвым фиксатуаром, но при этом не дурак – если судить по объёму черепа. Отправьте это на помойку, Блай.

– Да, сэр, – кивнул Блай и удалился.

– Ваш слуга Блай сделал мне огромное одолжение. – Мэллори нежно погладил футляр с часами. – Как вы думаете, он не будет возражать, если я его отблагодарю?

– Будет, – качнул головой Олифант, – и самым решительным образом.

Мэллори почувствовал свою оплошность и скрипнул зубами.

– А как насчёт этих ваших гостей? Могу я поблагодарить их?

– Почему бы и нет! – улыбнулся Олифант и провёл Мэллори в столовую.

С обеденного, красного дерева стола мистера Олифанта были сняты ножки; огромная полированная столешница опиралась на резные наугольники, возвышаясь над полом всего на несколько дюймов. Вокруг неё, скрестив ноги, сидели пятеро азиатов: пять серьёзных мужчин в носках, безукоризненных вечерних костюмах с Савил-роу и шёлковых цилиндрах, низко натянутых на коротко стриженные головы. Волосы у них были не только очень короткие, но и очень тёмные.

Единственная в компании женщина стояла на коленях у дальнего конца стола. Бесстрастное, как маска, лицо, чёрные шелковистые волосы, уложенные в высокую, невероятно сложную причёску, и просторный туземный балахон, ярко расцвеченный бабочками и кленовыми листьями, делали её фигурой весьма экзотичной.

– Доктор Эдвард Мэллори сан-о госёкай симасу[87], – провозгласил Олифант.

Мужчины встали – встали своеобразным, очень изящным способом: чуть откинув корпус назад, они подводили под себя правую ногу, ловко вскакивали и застывали неподвижно. Всё это было похоже на какой-то сложный балетный номер.

– Эти господа состоят на службе его императорского величества микадо Японии, – продолжал Олифант. – Мистер Мацуки Коан, мистер Мори Аринори[88], мистер Фусукава Юкиси[89], мистер Канайе Нагасава[90], мистер Хисанобу Самесима[91]. – По мере того как он представлял мужчин, каждый из них кланялся Мэллори в пояс.

Женщину Олифант не представил, да и мудрено бы – она сохраняла прежнюю позу, словно не замечая происходящего. Мэллори счёл за лучшее не упоминать о ней и не обращать на неё особого внимания. Он повернулся к Олифанту:

– Это ведь японцы, да? Вы же вроде говорите на их тарабарщине?

– Поднахватался немного.

– Не могли бы вы тогда выразить им благодарность за доблестное спасение моих часов?

– Мы вас понимаем, доктор Мэллори, – сказал один из японцев. Мэллори мгновенно забыл их невозможные имена, но этого вроде бы звали Юкиси. – Нам выпала большая честь оказать услугу британскому другу мистера Лоренса Олифанта, заслужившего признательность нашего суверена. – Мистер Юкиси снова поклонился. Мэллори совершенно растерялся.

– Благодарю вас за столь учтивые слова, сэр. Должен сказать, у вас весьма изысканная манера выражаться. Я не дипломат и просто благодарю вас от всего сердца. С вашей стороны было очень любезно…

Японцы о чём-то переговаривались.

– Мы надеемся, вы не слишком тяжело пострадали в варварском нападении на вашу британскую персону со стороны иностранцев, – сказал мистер Юкиси.

– Нет, – вежливо улыбнулся Мэллори.

– Мы не видели ни вашего врага, ни каких-либо других грубых или склонных к насилию личностей.

Сказано это было мягко, без нажима, но с каким-то опасным поблёскиванием глаз, не оставлявшим ни малейших сомнений в том, как поступили бы Юкиси и его друзья, попадись им подобная личность. В целом японцы походили на учёных, двое из них были в простых, без оправы очках, а третий щеголял моноклем на ленточке и модными жёлтыми перчатками. Все они были молоды и ловки, а цилиндры сидели на их головах воинственно, словно шлемы викингов.

Длинные ноги Олифанта внезапно подломились, и он с улыбкой опустился во главе стола. Мэллори тоже сел – не так, конечно, умело и громко хрустнув коленными чашечками. Японцы последовали примеру Олифанта, быстро сложившись в прежнюю позу невозмутимого достоинства. Женщина не шевелилась.

– При данных обстоятельствах, – задумчиво произнёс Олифант, – учитывая кошмарную жару и утомительную погоню за врагами отечества, небольшое возлияние представляется вполне уместным. Он взял со стола медный колокольчик и коротко позвонил. – Итак, больше непринуждённости, согласны? Нами о ономи ни наримасу ка?[92]

Очередное совещание японцев сопровождалось широко распахнутыми глазами, довольными кивками и одобрительным бормотанием:

– Уисуки…

– Значит, виски. Великолепный выбор, – одобрил Олифант.

Буквально через секунду Блай вкатил в гостиную сервировочный столик, сплошь уставленный бутылками.

– У нас кончился лёд, сэр.

– В чём дело, Блай?

– Продавец льда отказывается продать повару хоть сколько-нибудь. С прошлой недели цены утроились!

– Ладно, в куклину бутылку лёд всё равно не поместится. – Олифант изрёк эту чушь как нечто вполне разумное. – Доктор Мэллори, смотрите внимательнее. Мистер Мацуки Коан, который происходит из весьма передовой провинции Сацума, как раз собирался продемонстрировать нам одно из чудес японского ремесла – вы бы не напомнили мне имя мастера, мистер Мацуки?

– Она изготовлена членами семьи Хосокава, – поклонился мистер Мацуки. – По велению нашего господина – сацума даймё[93].

– Я полагаю, Блай, – сказал Олифант, – что на этот раз приятные обязанности гостеприимного хозяина достанутся мистеру Мацуки.

Блай передал мистеру Мацуки бутылку виски; мистер Мацуки начал переливать её содержимое в изящную керамическую фляжку, стоявшую по правую руку японки. Женщина никак не реагировала, и Мэллори начал уже подозревать, что она парализована или больна. Потом мистер Мацуки с резким деревянным щелчком вложил фляжку в правую руку японки. Далее он взял позолоченную заводную ручку, невозмутимо вставил её женщине в спину и начал вращать. Из внутренностей женщины донёсся высокий звук взводимой пружины.

– Это манекен! – вырвалось у Мэллори.

– Скорее марионетка, – поправил Олифант. – А по-научному – автомат.

– Понимаю, – облегчённо вздохнул Мэллори. – Что-то вроде знаменитой утки Вокансона, да? – Он рассмеялся. Ну как же можно было не догадаться, что это неподвижное лицо, полускрытое чёрными волосами, не более чем раскрашенная деревяшка. – Удар, должно быть, сдвинул мне мозги. Господи, да это же настоящее чудо!

– Каждый волосок парика вставлен вручную, – продолжал Олифант. – Подарок императора Её Величеству королеве Британии. Хотя могу предположить, что эта особа придётся по вкусу и принцу- консорту, и особенно юному Альфреду.

В локте и в запястье марионетки размещались скрытые просторным одеянием шарниры; она