Однажды она спросила Кэрол – очень тактично – насчет подполья, и Кэрол напрямик сказала ей: «Больше нет такой вещи, как альтернативное общество. Есть просто люди, которые, возможно, сумеют выжить, и люди, которым это, скорее всего, не удастся». И Джейн ничего не оставалось, как согласиться с этой точкой зрения. Потому что, судя по ее собственным столкновениям с деятельностью взломщиков, те, кто был завязан со всей этой радикальной чепухой, почти ничем не отличались от рейнджеров, разве что были еще глупее и не так много умели.

Солнце садилось. На западе, под разбегающимися облаками, Джейн с замечательной ясностью видела скелетоподобные силуэты деревьев, находившихся очень далеко от нее. Они были на расстоянии многих километров и по размеру казались не больше обрезков ногтей, и тем не менее она могла видеть в прозрачном воздухе форму каждой веточки, отчетливо выделявшейся на фоне заката – окружавших солнце широких колец нежных, перетекающих друг в друга красок пустыни, от коричневатого до янтарного и дальше к прозрачному жемчужно-белому.

Охота была окончена. Время разбивать лагерь.

Джерри вытащил из сумки спайдерную антенну, раскинул треногу и принялся раздвигать ее на всю длину.

И в этот момент ветер прекратился. Стало очень тихо.

А потом начала подниматься температура.

Джейн посмотрела на дисплей барометра. Указатель взмывал вверх – его движение было заметно невооруженным глазом.

– Что происходит? – спросила она.

– Уединенная волна,[47] – ответил Джерри. – Должно быть, ее снесло откуда-нибудь из области антициклона.

Не было ни ветерка, ничего, что можно было бы ощутить и назвать движением воздуха, но в атмосфере прошло нечто вроде беззвучной волны сжатия, молчаливого волнообразного вздутия давления и температуры. В ушах Джейн громко потрескивало. Горячий воздух был очень сухим и нес с собой запах. Он пах засухой и озоном.

Она прислонилась к машине, край дверцы ужалил ее руку острой иглой статического электричества.

Джерри поднял взгляд на самую высокую из СВЧ-антенн.

– Джейн, – проговорил он напряженным голосом, – вернись в машину и включи камеры. Происходит что-то необычное.

– Хорошо.

Она залезла обратно.

Стало заметно темнее. Потом она начала слышать это: тихое, мягкое шипение. Не потрескивание, а такой звук, словно выходил газ. Самая высокая из антенн начала что-то испускать, с нее начало что-то сочиться – нечто странное, нечто похожее на ветер, нечто похожее на мех, нечто похожее на пламя. Белая, полосчатая, газообразная игольчатость, мерцающее, колеблющееся присутствие некоей таинственной силы, скапливавшейся возле концов стоек и поперечин старой вышки из оцинкованного железа. Это нечто вздымалось и опускалось возле металлического угла вышки, как комок сияющего мха. Оно шипело, и посверкивало, и слегка двигалось взад-вперед, рывками, словно свистящее дыхание призраков. Джейн рассматривала его в бинокулярную камеру, держа ее твердыми руками, сама держась твердо, как скала, и затем позвала – очень нетвердым голосом:

– Джерри! Что это?

– Огни святого Эльма.

Джейн внезапно ощутила, как волосы по всей ее голове встают дыбом. Она не прекратила записывать, однако электрический огонь был теперь уже повсюду вокруг нее, он просочился в машину и обосновался рядом с ней. Коронный разряд поднял ее волосы, так что ее голова стала напоминать подушечку для булавок. Насыщенный поток естественного электричества разряжался с макушки ее головы. Весь ее скальп, ото лба до затылка, чувствовал себя примерно так же, как чувствует веко, когда его осторожно выворачивают наизнанку.

– Я видел такое на Пайкс-Пик,[48] – сказал Джерри. – Но я никогда не видел ничего подобного на такой небольшой высоте.

– Это опасно для нас?

– Нет. Все кончится, когда пройдет волна.

– Хорошо. Я не боюсь.

– Продолжай записывать.

– Не волнуйся, я все записала.

Действительно, меньше чем через минуту волна прошла. И огонь отхлынул от них, этот странный насыщенный огонь – исчез бесследно. Так, словно ничего и не было.