карточку и неслышно удалился. Старлиц смутился: карточка долго пролежала в портмоне, а портмоне – в заднем кармане, что не могло не сказаться на качестве полиграфии.

Поерзав на диване, он взял чашечку с кофе. Напиток его не оживил, но по крайней мере отвлек. Густой аромат кардамона. По-каирски. Кофе был превосходный, он такого не заслужил.

Время текло медленно. Зета совершенно расклеилась: у нее текло из носа, немытые волосы спутались. Она нервно постукивала каблуками по полированной диванной ножке. У Старлица были напряжены нервы, настроение было ни к черту. Но он знал, что все испортит, если засуетится. Даже подняться с дивана было бы для него героическим усилием, поэтому он попросил Дрея принести Зете апельсиновой «фанты». Зета с бульканьем выпила всю бутылку до дна и, отдуваясь, уронила липкую посуду на трапезундский ковер ручной работы, чтобы, сраженная детской скукой, повалиться на диван. Ей очень хотелось выглядеть непокорным подростком, отловленным в диких просторах Кавказа и доставленным пред очи безразличного султана.

На одной из ближайших дверей повернулась серебряная ручка. Появилась суперзвезда, за ней семенил мультимиллионер. Зета выпрямилась, как пружина.

– Это она!

На Гонке Уц были серьги-слезки, волосы зачесаны наверх в стиле «замороженная бомба», умопомрачительный торс был заключен в кольчугу из персиковой тафты от Александра Маккуина [76]. Ее преследователем был коренастый загорелый субъект в розовых авиаторских очках, костюме банкира и галстуке капитана индустрии с виндзорским узлом.

– Вы! – изрек мультимиллионер, указывая на Старлица. – Молодой человек!

– Да? – пролепетал тот, обомлев от такого обращения.

– Вы говорите по-турецки или по-французски?

– Я говорю по-французски! – поспешно вмешалась Зета. – Я брала домашние уроки!

– Здравствуйте, Гонка, – сказал Старлиц, привстав. Гонка Уц разглядывала его с олимпийским спокойствием.

– Вы знаете мисс Уц? – недоверчиво спросил субъект.

– Мы встречались некоторое время назад.

– Вы с телевидения?

– Поп-музыка. У меня была группа...

– Ага! – Мультимиллионер облегченно кивнул. – Отлично. Скажите мисс Уц, что меня ждет самолет. Она должна улететь со мной в Сан-Пауло. Сегодня вечером.

С запинками, немыслимой грамматикой и яростной жестикуляцией Зете удалось донести эту мысль до Гонки. Та приложила изящную ладошку клинышком к алым губам и мелодично прыснула.

– В этом турецком игровом шоу она зря теряет время, – настаивал бразилец. – Зато у нас в Бразилии настоящее всемирное телевидение. Международный масштаб! Наши «мыльные оперы» стоят на первом месте в Москве и на втором в Тайбее. Они бьют все рекорды в Бейруте и Каире. Скажите это мисс Уц. Добейтесь, чтобы она поняла.

Зета предприняла новое переводческое усилие, но Гонка показала им свою гибкую спину и убежала в дворцовый сад. Бразилец устремился за ней следом, вытянув руки, как любовник с древнегреческой амфоры. Вскоре до слуха Старлица и Зеты донесся богатырский рев двигателя «ягуара», от шума выброшенного колесами гравия чуть не обрушилась лепнина на стенах.

Старлиц поспешил сесть: он заметил, что испачкал шелковый диван.

– Она даже со мной не поздоровалась! – пожаловалась Зета с искаженной загорелой мордашкой. – А ведь она однажды расписалась на моей руке и все такое... Я ее так любила!

На лестнице раздался молодецкий солдатский топот.

– Ну и растяпы!

Старлиц испуганно задрал голову. Американка завершала приземление. На ней был синий десантный берет, короткая пятнистая майка и необъятные штаны военнослужащей взвода химзащиты.

– Американка! – взвизгнула обрадованная Зета. – Папа, гляди! Мы спасены!

– Привет, крошка! Легги, что ты тут забыл?

– Жду Главного, – доложил Старлиц.

– Вставай! – приказала Американка и, обняв его за талию кофейной рукой, сорвала с дивана. – Прежде чем ты поговоришь с Озбеем, выслушай меня. Это серьезно. Дипломатические переговоры на высоком уровне, парнишка.

И она потащила Старлица вверх по лестнице. Зета послушно поплелась следом, чтобы выползти за ними на залитый солнцем балкон второго этажа. У Старлица заболели уставшие от перелета глаза, он схватился за резные перила ограждения. Перед ним раскинулся переливчато-синий Босфор, благородное водное пространство, слегка подернутое несмываемой нефтяной пленкой.

Американка вдохнула свежий морской воздух и убрала под кожаный ободок берета выбившуюся не свою прядь.

– Надеюсь, теперь тебе лучше?

– Да, нет, может быть. Спасибо, Американка.

– Меня зовут Бетси, ты забыл? Бетси Росс. – Миссис Росс достала из красной пачки «Мальборо» сигарету, оторвала фильтр, зажгла то, что осталось, и налегла на перила.

– Будешь? – спросила она, протягивая пачку Зете.

– Нет, спасибо... – простонала Зета, зардевшись от гордости.