граненые стаканы по щепотке заварки, он плеснул кипятка, поболтал коричневую жижицу и добавил из жестяной банки остро пахнущую траву. Подождав долю секунды, Вепрь долил кипятка.
Все движения подполковника были скупыми и размеренными. Он выполнял сложный ритуал, не терпящий суеты и ошибок.
– Пейте!
Подполковник подал стакан.
– Спасибо.
– Значит, служили вместе?
– Да. – Святой отхлебнул ароматную жидкость, благоухающую уральским разнотравьем.
– Что же раньше товарища проведать не приезжали? – без издевки спросил Вепрь.
Святому определенно нравился этот основательный, крепкий мужик, похожий на уральский утес. Он не стал играть с подполковником в кошки-мышки, выложив начистоту изъяны в своей биографии:
– Далеко был! Гостил в подобном заведении.
Ни один мускул не дрогнул на лице начальника лагеря. Насмотревшийся всякого, Вепрь лишь глубоко вздохнул и отставил стакан. Подперев подбородок пудовым кулачищем, он отвлеченно пробормотал известную зэковскую поговорку:
– Кто в ГУЛАГе не был, тот будет, а кто был, тот не забудет.
– Все под богом ходим.
Сиреневые сумерки опускались на зону. Тоскливо выли сторожевые собаки, предвидевшие холодную ночь. Отряды, выстроившиеся на вечернюю поверку, откликались сотнями голосов на перекличке. Засидевшийся с гостем подполковник нарушил правило присутствовать при поверке. Он рассказывал историю жизни старшего лейтенанта Новикова, рассказывал ту часть, которая была неизвестна Святому. Предательство, несправедливый приговор, мытарство по тюрьмам и зонам были главами этой повести.
– …Вот такая бодяга у твоего командира получилась! – закончил подполковник, разрывая ногтем горку окурков, накопившихся в пепельнице.
Выудив остаток сигареты, Вепрь затолкал его в мундштук.
– Экономим. Зарплату задерживают и мне, и жене!
Малозначительный штрих о многом сказал Святому.
«Взяток не берет. Сидит на мешках с деньгами – любой авторитет ему отстегнет «зеленых» сколько попросит, а он окурки выбирает. Крепкий орешек! Старой закалки мужик… Но Новиков…»
– Куда Виктор мог податься? – вслух спросил Святой.
– Не знаю. Мне кажется, он постарается найти посадившего его за решетку генерала. Такие, как Новиков, ничего и никому не прощают. Особенно подлости. Неправда, что месть – это удел слабых, – вынес свой приговор начальник зоны, изучивший человеческую психологию не по книгам.
Прежде чем расстаться, Святой обратился с просьбой увидеть старого приятеля по Бутырской тюрьме. Подполковник не удивился. Похоже, что Вепрь вообще ничему не удивлялся. Насупившись, он буркнул:
– Не положено. Все, что посчитал нужным, я тебе рассказал, а нарушать режим не позволю!
На этой строгой ноте аудиенция у хозяина зоны была завершена. Святой не обиделся на старого служаку, ибо благодаря таким, как он, беспредел не захлестнул еще Россию.
Тепло попрощавшись, Святой вышел из кабинета. Подполковник позаботился о транспорте, договорившись с жившим в Верхотурье сверхсрочником. Дожидаясь, пока тот сдаст смену, бывший спецназовец еще раз прокручивал в памяти услышанное.
К ночи ветхие «Жигули» сверхсрочника, дребезжащие на ухабах, добрались до городка.
Местная гостиница кишела тараканами. Усатые твари буквально заполонили комнату, когда Святой погасил свет.
Поезда на Москву до вечера следующих суток не предвиделось, а коротать ночь на скамейке в парке не хотелось. Проблемы с администраторшей уладила хрустящая купюра приличного достоинства.
– Ладно, поселю вас в двухместный номер. Но учтите, соседом будет шебутной малый. Заводной парнишка, любит шикануть! – предупредила администраторша, молодящаяся тетка с усиками над верхней губой.
Получив ключ, Святой отправился в номер. Не раздеваясь, он улегся и накрылся с головой одеялом. Серое влажное белье, шелестящие ножки насекомых, лунный свет мешали заснуть. Святой ворочался на жесткой как доска панцирной сетке кровати.
«Скорее бы утро!» – клял он про себя сервис провинциальной гостиницы.
В убогом номере наблюдались следы присутствия второго обитателя. Стол с облупившейся поверхностью был обильно усыпан обертками, фольгой от шоколада и прочими упаковками с надписями на иностранных языках. Посередине, отливая зеленью стекла, возвышались две пустые бутылки из-под шампанского. Отсутствующий постоялец был, по-видимому, неравнодушен к сладкому.
Где-то за полночь внизу у стойки администраторши раздались возмущенные вопли.
– Почему с девушкой нельзя?! Оля – моя невеста! – на высоких нотах надрывался мужской голос.
Ему вторил тонкий женский фальцет:
– Это не бордель, а гостиница! Веди свою шалаву за угол, там и трахай! А здесь приличное заведение! Не хватало нам СПИД расплодить!
– Мамаша, что вы городите?!
Дискуссию прервал тонюсенький смех девушки.
Скандал, разгоравшийся внизу, Святого не касался. Он прикрыл голову подушкой, но вопли проникали и через нее.
– Держиморда с усиками! Разлучаешь Ромео и Джульетту. Губишь складывающуюся семью – ячейку общества! Мы ребенка зачать хотим! – стенал мужчина.
– Я те зачну, бесстыжий! Ответишь за держиморду и за усики. Ответишь… – верещала в ответ администраторша.
После этого раздались грохот и неопределенные шумовые эффекты: то ли чмоканье, то ли пощечины.
Раздраженный непорядком, Святой вскочил с неуютного ложа, по-армейски быстро оделся и вышел из номера. В неосвещенном коридоре он налетел на выставленную мебель, ударившись лбом об угол какого-то пахнущего дезинфекцией шкафа. Мелкая травма окончательно взбесила Святого.
– Что за бардак! Дайте человеку выспаться! – Кипя от возмущения, он подошел к деревянной оградке, отделяющей стол администраторши, и грохнул по шатким перильцам кулаком.
Дама с встопорщившимися усиками сидела, широко открыв рот. Ее силы иссякли, уйдя на борьбу со скандалистом. Только выпученные, точно у рака, глаза продолжали метать гром и молнии, никому не приносившие вреда.
Святой собрался продолжить гневную тираду, но его опередил радостный вопль:
– Командир! – Элегантный, но помятый молодой человек с перекинутым через плечо галстуком пронесся как шквал и заключил Святого в объятия. – Вот так встреча! А я к Голубеву еду! Командир…
– Серегин! Коляшка Серегин…
Густо накрашенная девица, переступая с ноги на ногу, точно лошадь в стойле, капризно заныла:
– Ты че к нему прилип?! Мы пойдем в номер? Я в туалет хочу…
Первый хохмач из взвода Святого, бывший спецназовец, не спуская восторженных глаз с командира, отбрил подружку:
– Давай, кисуленька, топай на природу! Наш роман дошел до финала. Продолжения не будет!
Оскорбленная отставкой, девица замысловато выругалась, одернула юбчонку и, покачивая бедрами, удалилась.
– Командир, я тут проездом! Подцепил красотку и загудел маленько, – хмельным голосом тараторил Серегин. – Обалдеть! Сколько лет, сколько зим! Мамаша, ты в чудеса веришь?
Вопрос адресовался усатой администраторше.
– Верю! Теперь до утра пропьянствуете! Угораздило в один номер вас заселить! – обреченно пробормотала дама, перебираясь на кушетку. – Давайте шуруйте в номер миловаться! Только без шума! У меня глаза слипаются.
Святой потянул друга за рукав:
