кошки!
ГОЛОС СОСЕДА. Вернись, Верка...
Вера перестает орать и выхватывает из-под сиденья бейсбольную биту.
АВТОМЕХАНИК. (вытирая пену с лица) С чего вы взяли, что я буду вас душить?
ВЕРА. С того, что автомеханики ночью не ходят по крышам. Скажите, кто вас вызвал?
АВТОМЕХАНИК. (грустно) Никто. Я сам вызвался.
ВЕРА. Вот видите! (замахивается битой) Уходите, или...
АВТОМЕХАНИК. (снова рукой вытирая пену) Верка, неужели ты меня не узнала?
Вера, замерев с битой в руке, внимательно всматривается в его лицо.
АВТОМЕХАНИК. Ты второй раз меня не узнала. Первый – когда за ноги выволокла в подъезд из квартиры. Я тогда электриком был.
Вера взвизгивает, но зажимает себе рот рукой, роняя биту.
ВЕРА. Мишка? Ты? Ты?! Нет, не может быть, это не ты...
МИША. Я. Это я, Верунь, семнадцать лет спустя.
ВЕРА. Господи, как я любила тебя...
МИША. А я тебя. Ты была моя первая и единственная любовь.
ВЕРА. Но...
МИША. Не говори ничего. Ты же помнишь, каким я был. Папа в командировках, мама на гастролях, а я самоутверждался. А как может самоутверждаться семнадцатилетний пацан? Только невооброзимыми выходками, хамством и сексом с учительницей. Я поспорил с пацанами на ящик пива и блок сигарет, что Татьяна Ивановна отдастся мне в спортзале на второй минуте моего приставания.
ВЕРА. (хватая биту) Ты спал с ней!
МИША. (закрываясь руками) Только целовался! У нее лифчик заело! Я же неопытный был, не смог расстегнуть! А тут еще и пацаны заржали, они в раздевалке прятались. А тут еще завуч прибежала, застукала всех – меня, зубами пытающегося порвать лифчик, пацанов в раздевалке и Татьяну Ивановну. Она тогда с мужем поругалась и готова была отомстить ему с первым встречным. Баловство это было. Детство и баловство. А любил я только тебя, Верка. Но ты была неприступная, как скала, не то, что Татьяна Ивановна. Я и взглянуть в твою сторону боялся.
ВЕРА. (опуская биту) Я отравилась из-за тебя, урод.
МИША. Таблетки оказались просрочены?
ВЕРА. Хорошие были таблетки. Но недостаточно ядовитые. Зато я поняла, что любовь – это отвратительная зависимость, которая лечится только радикальными способами, желательно с летальным исходом.
МИША. (закрывая лицо руками) Если б я знал!
ВЕРА. То что?
МИША. Как – что?! Я не стал бы грызть лифчик на Татьяне Ивановне! Я окночил бы школу с золотой медалью, поступил в институт и сделал бы тебе предложение.
ВЕРА. Так сделай его сейчас.
МИША. Что?
ВЕРА. Предложение!
МИША. Ты все еще любишь меня?
ВЕРА. Я же не сказала, что соглашусь. Ты сделай, а я хоть на секунду почувствую, что страдала не зря.
МИША. (торжественно) Хорошо, я делаю тебе предложение.
ВЕРА. (строго) Предложение чего?
МИША. Руки, ноги, печенки, селезенки и исключительно крепкого желудка. А если серьезно, давай погуляем по крыше!
ВЕРА. Давай!
Миша выходит из «Мерседеса», открывает заднюю дверь, подает Вере руку. Вера выходит. Миша берет чемодан и распахивает его. Вместо инструментов там – орхидеи.
ВЕРА. Что это?
МИША. Когда я их покупал, мне сказали, что это изысканные и дорогие цветы.
ВЕРА. (берет букет) Орхидеи? Мне?
МИША. В качестве компенсации за недостаточно ядовитые таблетки.
ВЕРА. (прижимая букет к груди) Спасибо. Так мы гуляем по крыше?
Берет Мишу под руку. Они медленно идут на фоне луны, словно влюбленная парочка.
ВЕРА. Скажи, как ты тут оказался ночью, с цветами, да еще через семнадцать лет?!
МИША. Проследил за тобой в прошлый раз и решил, что тебе непременно понадобится автомеханик. С такой-то тачкой! В таком-то месте!
ВЕРА. Но в прошлый раз ты был электриком!
МИША. А я и с машинами на ты. Особенно с новыми «Мерседесами».
ВЕРА. (резко останавливаясь) Ты женат?
МИША. Трижды холост. Женитьба оказалась самой трудной сделкой в моем бизнесе.
Вера берет его под руку, они снова идут.
ВЕРА. В бизнесе? Ты же электрик. (хохочет)
МИША. Только в свободное от работы время.
ВЕРА. А в несвободное?
МИША. У меня кафе-кондитерская на Тверской и еще в нескольких не менее проходимых местах.
ВЕРА. (останавливаясь) Очень убедительно! Хозяин кафе, подрабатывающий электирком и автомехаником.
МИША. Не менее убедительно, чем «Мерседес» на крыше, и мы, целующиеся под луной...
ВЕРА. Ты не ошибся насчет последнего?
МИША. Вон луна, а вот мы. Что нам мешает поцеловаться?
ВЕРА. Всё. Наш возраст, наш опыт и Татьяна Ивановна, у которой заело лифчик.
МИША. К чёрту Татьяну Ивановну, опыт – химера, а возраст – понятие относительное. Давай плюнем на всё и представим, что нам по семнадцать лет.
ВЕРА. Давай...
Целуются. Орут бродячие коты. Луна в небе подмигивает.
МИША. Так ты согласна заполучить мои руки, ноги, печенку, селезенку и исключительно крепкий желудок в бессрочное личное пользование?
Вера хочет что-то сказать, но он закрывает ей рот.
МИША. Если ты скажешь «Нет», я сброшусь с крыши.
