бетон, однако сразу оторвалась и поплыла дальше. «Бабье лето? – совсем неожиданно задал он себе вопрос и подтвердил пришедшее к нему определение: – Бабье лето...»

Чтобы скоротать время до вечера, Петр старательно, до пота, размялся на лоджии, сходил в душ, полежал на кровати и бездумно пощелкал по каналам телевизора. А потом наблюдал сверху за тренировкой двух крепких парней. Сначала они нарезали круги, бегая по берегу вокруг озера. Петр прикинул на глаз, что кросс получился солидным – порядка пятнадцати километров. Они пробежали кругов десять, а длина одного была никак не менее «полторашки». Затем парни, сделав энергичный заплыв через озеро и обратно, минут сорок разогревалась «сухими» упражнениями там же, на песчаном берегу. Закончив разминку, они направились в ангар, округлая крыша которого виднелась между деревьями сбоку от пансионата.

Больше ничего интересного Петр в окрестностях не разглядел. Поэтому он решил пойти подремать, что и успешно воплотил на практике. На ужин, как и было обещано, его отвел тот охранник, что устраивал в номере.

Столовая находилась на первом этаже в пристройке. Впереди Петра с первого этажа в нее завернули двое парней лет двадцати трех – двадцати пяти, как и он, в спортивных костюмах. Это были ребята, за тренировкой которых он наблюдал с лоджии. Еще одного знакомого Петр разглядел, когда вошел в обеденный зал. У окна в одиночестве ужинал тот человек, которого он знал под именем Леон.

Петр этому не удивился, как не удивлялся ничему с того момента, как помнил себя. Он просто принимал все с ним происходящее как должное. Вот и теперь Петр встретился глазами с Леоном и коротко кивнул, здороваясь. Тот ответил ему таким же кивком и отвернулся к тарелке.

Ужин был обильным, сытным и почти домашним. За повара и официантку, наверное, из-за малого числа столующихся, была пожилая круглолицая женщина. Она без разговоров принесла тарелки с салатом, огромной отбивной с жареным картофелем, пару плюшек, масло и повидло на блюдечке и бокал с дымящимся чаем. Поставив ужин на стол, подсказала Петру, видимо, как новенькому, что если ему этого не хватит, пускай подходит за добавкой. Позже он узнал, что зовут ее тетей Валей.

Ему всего хватило. Не спеша поев, Петр вышел из столовой одним из последних. Дойдя до холла, он повернул к входным дверям. «Нижний хмурый» никак не среагировал на его маневр, лишь мельком взглянув в его сторону. Похоже, в передвижениях, по крайней мере – в окрестностях пансионата, его ограничивать не собирались.

Выйдя на крыльцо, Петр выкурил сигарету. Потом прошелся до озера и попробовал воду. Она холодила руку и мыслей о купании не навевала. При всем тепле бабьего лета на дворе стоял октябрь, и ночи выстудили и землю, и озеро. Постояв на берегу, Петр отправился к себе в номер. Улегшись на кровать, он включил телевизор. Перескакивая с канала на канал, Петр ухватил часть какого-то любовного сериала, посмотрел новости, застал окончание шпионского фильма и разгар боевика с Джеки Чаном.

Около девяти через приоткрытую дверь лоджии он услышал звуки подъехавшего к пансионату автомобиля.

А еще минут через десять в номер заявился Павел Иванович Бурлаков. Петр ждал его. Немудрено было просчитать после встречи в столовой с Леоном, что именно по воле Бурнаша он попал в это место.

Павел Иванович заполнил собой большую часть номера. Радостно улыбаясь, он широко расставил руки, как бы для объятий, однако ограничился пожатием руки. С сомнением оглядев хлипкий стул, Бурнаш двинул его Петру, а сам устроился на жалобно заскрипевшей под ним кровати.

– Как тебя устроили, Петруша? – заботливо осведомился он. – Накормили, напоили, спать уложили?

– Все нормально, – лаконично доложил Петр.

– Ну и отлично! – бодро воскликнул Бурнаш и перешел к делу: – Ты, наверное, удивился, когда вместо лабораторий московских мозгодолбателей попал в это курортное местечко и встретил старых знакомых.

– Не очень. Я уже привык ничему и никому не удивляться, – пожал плечами Петр. – Просто хочется узнать, зачем я здесь и какой у тебя ко мне интерес.

– Вот это правильно, – удовлетворенно сказал Павел Иванович. – Я тоже люблю, когда конкретно и без лишнего базара. Чего зря сопли жевать?

– Это точно, – подтвердил жизнеутверждающий тезис Бурнаша Петр. – И что же без соплей?

– В общем, купил... точнее – выкупил я тебя из психушки, – доложил Павел Иванович.

– По доброте душевной? – уточнил Петр. – И я, кажется, не просил...

– По доброте и любви только кошки женятся, – осклабился Бурнаш. – Тут дело взаимовыгодное для всех договаривающихся сторон.

– Я что, тоже вхожу в этот перечень договаривающихся и взаимовыгодных? – поднял брови Петр. – Или как? Со мной вроде никто не вел никаких переговоров.

– Ну-у-у... – неопределенно протянул Павел Иванович.

– Значит, не вхожу, – констатировал Петр. – Или как...

– Ты не обижайся, – хлопнул его по коленке Бурнаш. – Мы с тобой еще и договоримся, и передоговоримся.

– Ты сказал, что любишь, когда конкретно. Тогда не тяни, просвети, зачем я тебе нужен. А еще интересно, за какую сумму прохожу по прейскуранту выкупа из психушек.

– Не сказать, что много, но и не мало, – наморщил лоб Бурнаш. – Десять штук Илье Сергеевичу, пять – Луке, ну и две штуки ушло на минздравовских клерков, чтобы документы на липовый перевод оформить. Еще примерно тысячи три-четыре потянет паспорт и прочие страховые и пенсионные ксивы. Итого в сальде-бульде порядка двадцати штук на тебя потратим.

– Надо полагать, долларов, – уточнил Петр. – Или евро?

Прослушивание радиоприемника, которым его снабдила Лидия Анфимовна в диспансере с целью набора информации, дало свои результаты. Он уже разобрался, что серьезные расчеты по России идут в валюте.

– Ну не тугриков же, – ухмыльнулся Павел Иванович. – Счет на «зеленые».

– Итак, чиновники оформили липовые документы на перевод психа в Москву, главврач, соответственно, был в курсе и закрыл на это глаза. А Егорыч, или, как ты его называешь, Лука, при каких делах?

– Старая формация, отживший менталитет, – неожиданно и правильно выдал сложные словосочетания и поморщился Бурнаш. – Он же тогда заявил, что берет тебя под свою «крышу». Можно было бы просто послать законника, но ведь обидится, начнет права качать, типа – на ножи ставить. Лука хоть и отошел от конкретных дел, но вес имеет. А мне лишние хлопоты ни к чему. Проще откупиться. Правда, я Луке предлагал процент с прибыли, но он предпочел бабло кучкой.

– Прибыль с меня? – удивился Петр. – И с каких ежиков? Это мы вернулись к вопросу номер один: зачем я тебе понадобился?

– Ты понимаешь, Петруша, я в дела пришел из спорта, – посерьезнел Бурнаш. – И братва... ну... В общем, коллеги по бизнесу, тоже оттуда...

– Это Колян с Винтом, значит, коллеги, – ухмыльнулся Петр. – Тоже спортсмены. Типа того...

– И они тоже, – жестко сказал и нахмурился Бурнаш. – Только у них свой шесток, а у меня – свой.

– То есть ты меня хочешь с ними рядом посадить на жердь? – попытался догадаться Петр. – Только какая тогда от меня будет прибыль? Твое тело охранять?

– У меня другая задумка насчет тебя, – покачал головой Павел Иванович. – Свое тело я и сам охраню. Что касается ребят, так это больше для картинки. По должности положено. Или от дурака прикрыть. Потому как, ежели кто серьезный захочет меня заказать опять же серьезным, пришьют на раз, и я в этом не сомневаюсь. Сколько случаев было, как круто ни охраняли, один шиш, по заказу жмурились. Надо по возможности со всеми жить дружно. Вот как с Лукой: отстегнул каплюшку, он и доволен. Опять же в кругах пройдет слух, что по понятиям дело развели. Можно сказать, к авторитету плюс ма-а-хонький такой поимели.

– Тогда какие же задумки насчет меня созрели? Если не охрана, то что? Доля в бизнесе, маркетинговые исследования, логистика? – припомнил Петр термины из передачи «Финансовый час».

– Этим у меня есть кому заниматься. И торговый дом башляет, и заводик коптится, бензин гонит – все тип-топ. А вот к спорту душу тянет, спасу нет. Держу я команду бойцов для десятиугольника. Правда, какая команда – всего двое. Да и уровень у них средний, хотя и стараются парни. С ними в «премьеру», может, и