а при их неподчинении приказу лояльных граждан, живущих в местностях, где это могло бы произойти, призывали к сотрудничеству с законными вооруженными силами короны для уничтожения сопротивляющихся, с каковой целью им в ближайшее время будет роздано оружие.

Маленькая принцесса Мирна заявила:

— Если мой дед еще жив, он — ваш король, а если нет, я — ваша королева. А пока не вырасту и не смогу править самостоятельно, признаю принца Саймона регентом и протектором королевства и всех вас призываю подчиняться ему, как стану подчиняться я.

— Вы ничего не сказали о представительном правительстве или о демократии, или о конституции, — прокомментировал Траск. И обратил внимание на употребление слова “управлять” вместо “править”.

— Верно, — согласился самозваный принц-протектор. — С демократией не все в порядке. Если бы дело обстояло иначе, то ее нельзя было бы свергнуть людям вроде Макенна, которые, пользуясь демократическими порядками, наносят по ней удары. Не считаю главной бедой то, что она не срабатывает. Полагаю, в ней есть то, что инженеры называют дефектами. Небезопасно пользоваться неисправной машиной, надо выявить дефекты и устранить их.

— Да, надеюсь, вы не думаете, что феодализм нашего Мира Меча лишен дефектов. — Траск привел примеры и процитировал высказывание Отто Харкемана о варварстве, распространяющемся сверху вниз, а не снизу вверх.

— Может случиться, — добавил Траск, — что нечто перестанет срабатывать в самом правительстве. Пока же и “гомо сапиенс Терры” — дикое животное, каким он всегда был и будет всегда, пока через миллион — другой лет не эволюционирует во что-то совсем другое. Вероятно, работающая система правительства, с точки зрения политической науки, — невозможна, как было невозможно превращение элемента в элемент с позиций физической науки, пока это пытались сделать химическим способом.

— И поэтому нам только остается пытаться изо всех сил, чтобы она как можно лучше сработала. Но когда она дает сбои, мы вновь надеемся, что следующая попытка увенчается чуть большим успехом и продлится немного дольше, — закончил Бентрик.

Мардук рос на экранах по мере того, как они к нему приближались. Космический порт флота, где почти два года назад приземлялся Траск, был в развалинах, усеян кораблями, взорвавшимися на земле и превращенными в шлак пожарами от термоядерного удара. Сражение продолжалось над самим городом, на крышах зданий, на земле и в воздухе. Бой вели, очевидно, космические викинги на кораблях “Проклятый”, “Гарпия” и “Канов бич”. Королевский дворец оказался в центре нескольких водоворотов боя, выделившихся из общего вооруженного столкновения. Он еще не был взят.

Пэйтрик Морленд устремился к нему в первой волне высадившихся из “Немезиды” пехотинцев. Гильгамешское грузовое судно, как большинство судов такого класса, имело огромные трюмы, открывающиеся по всему его периметру; они распахнулись и извергли массу всего, — начиная от десантных судов и тридцатиметровьгх аэролодок до одноместных боевых установок воздушной кавалерии. Верхние посадочные площадки и террасы дворца почти скрывались во вспышках, дыму и пыли от рвущихся снарядов, выпускавшихся автоматическими пушками.

Приземлились первые боевые машины, стрельба сверху прекратилась, и солдаты стали разворачиваться в боевой порядок веером, периодически ведя огонь из стрелкового оружия.

Когда оказавшиеся в оружейном складе Траск и Бентрик одевали боевое снаряжение, в поисках оружия и шлема появился двенадцатилетний граф Рэйварский.

— Ты не пойдешь, — сказал ему отец. — С меня хватит и забот о самом себе…

Это был неправильный подход. Траск перебил:

— Вы останетесь на корабле, граф, — сказал он. — Как только обстановка стабилизируется, на землю должна сойти принцесса Мирна. Вы будете ее личной охраной. И не думайте, что вас отодвигают на задний план. Она — кронпринцесса, и если сейчас она не королева, то через несколько лет станет ею. Охрана ее будет основой вашей карьеры. На флоте не найдется ни одного молодого офицера, который бы не захотел стать на ваше место.

Стоило мальчику, гордящемуся представившимся ему случаем и возложенной на него ответственностью, удалиться, Бентрик одобрительно произнес:

— Так и нужно было с ним поступить, Лукас.

— Я сделаю только то, что ему обещал. — Траск помолчал, размышляя над пришедшей ему в голову мыслью. — Знаете, через несколько лет девочка станет королевой, если уже не стала. Королевам нужны принцы-консорты. Ваш сын — хороший мальчик, он мне понравился с первого знакомства и все больше нравится. Он будет хорошим человеком и на троне, рядом с королевой Мирной.

— О, это исключается. Дело не в единокровии: таких родственников-кузенов и кузин — человек шестнадцать. Однако народ скажет, что я воспользовался своим регентством, чтобы путем женитьбы посадить на престол собственного сына.

— Саймон, говорю вам как один независимый принц другому: вам надо еще многое усвоить. Вы уже усвоили важный урок о том, что для установления своей власти правитель должен хотеть прибегнуть к силе и кровопролитию. Вы должны также усвоить, что правитель не может себе позволить внять страху перед мнением народа. Даже страху перед тем, что о нем скажет история. Для правителя единственный судья — это он сам.

Бентрик поднял и опустил забрало шлема, проверил патронники пистолета и карабина.

— Меня беспокоят лишь мир и благополучие Мардука. Я должен обсудить это с… с моим единственным судьей. Ну, вперед.

Когда их аэромобиль приземлился, на верхних террасах уже было безопасно. Снижались все новые боевые машины, откуда выходили солдаты; группа десантных судов, пролетев мимо здания, ныряла на шестьсот метров к земле. На нижних террасах грохотали автоматическое и стрелковое оружие, световые пушки. Продвигаясь вперед, Траск и Бентрик попали под интенсивный огонь; поставили аэромобиль в шахтном колодце, а затем повернули в широкий проход к залу, который находился на такой высоте, что дух захватывало. Эта часть дворца напоминала Траску место, где он размещался, будучи здесь гостем, но он мог и ошибиться.

Они быстро приближались к наскоро сооруженным баррикадам из мебели и инвентаря, укрывшись за которыми, оказывали сопротивление народные стражи и викинги Эндрэя Даннена. Вышли в комнаты, полные пыли от перетертой в порошок штукатурки и кислого порохового дыма, заваленные трупами. Мимо них провозили каталки с ранеными. Миновали комнаты, заполненные их солдатами. (“Убери лапы от вещей, не грабить ехали!” — “Ты, козел, ты уверен, что там никто не спрятался?”) В громадной комнате — танцевальном или концертном зале или что-то вроде этого — толпились пленные, а солдаты с “Немезиды” устанавливали полиэнцефалографические правдоговорители — жесткие стулья с проводами, съемными шлемами и установленными на них прозрачными шарами. Два человека Морленда заставляли сесть народного стража и привязывали его к стулу.

— Знаешь, что это такое, а? — спросил морлендец. — Правдоговоритель. Шар освещен голубым светом; когда врут, загорается красный свет. Загорится красный — буду колотить по зубам рукояткой этого пистолета, пока не набью тебе ими глотку.

— Удалось выяснить что-нибудь о короле? — спросил Бентрик.

Тот обернулся:

— Нет. У всех допрошенных сведения о нем месячной давности. Просто исчез. — Человек собирался сказать еще что-то, но, увидев лицо Бентрика, передумал.

— Он мертв, — мрачно решил Бентрик. — Они пытали его, промывали мозги и, сколько могли, делали из него на экране чревовещающую куклу, а когда больше нельзя было показывать его народу, затолкали в конвертер.

Через несколько часов они отыскали-таки Заспара Макенна. Останься в живых, он, вероятно, мог бы им что-то сообщить. Но он вместе с несколькими своими фанатичными последователями забаррикадировался в тронном зале и погиб, защищая этот зал. Макенна обнаружили на троне со снесенной головой. Мертвая рука сжимала рукоятку пистолета. Большая корона валялась на полу, а бархатная