— Сиди! — приказал мне сержант Ермаков, оказавшийся позади меня. — Сейчас ещё раз завернём!.. Жди!

Я кивнул головой, не оборачиваясь, и стал ждать…

Однако мотоциклистам всё-таки удалось от нас спастись… Ведь они со всей скоростью, какую только могло развить их двухколёсное транспортное средство… То есть на самой максимальной скорости… Оба моджахеда мчались к кишлаку… Пока мы упражнялись в стрельбе по бешено движущейся мишени, что с первого захода, что со второй попытки… Афганцы на своём лёгком мотоцикле приблизились к кишлаку настолько, что это обстоятельство их и спасло…

— По нам лупят! — раздался крик из кабины лётчиков. — смотри!

Видимо, один из пилотов обращался к другому… А может быть это кричал борттехник… Но в сторону кишлака посмотрели мы все. Кто-то через открытую дверь кабины… Но большинство через иллюминаторы.

С окраины афганского кишлака действительно вели огонь по воздушным целям… То есть по нашим вертолётам… Самих выстрелов не было видно… Но в чистом небе очень хорошо просматривались белые облачка разрывов… Может быть от артиллерийских снарядов со шрапнелью… А может и от самоликвидирующихся боезарядов, выпущенных из скорострельной пушки… Наподобие нашей 2А42…

Как бы то ни было… Однако двое духов продолжали нестись к своему родному кишлаку, с окраины которого по нашим вертолётам открыли предупредительно-заградительный огонь… Поэтому наши пилоты не стали рисковать… А просто повернули в сторону и полетели дальше. Ведь пустыня Дашти-Марго такая огромная. Может быть повезёт в другом месте…

— Кто стрелял? — спросил командир группы, выйдя из кабины.

Он обращался, прежде всего, к сержанту Ермакову, который сразу указал пальцем на меня. Застигнутый на полпути к своему месту у первого иллюминатора, я молчал, даже не зная, что и сказать…

— Молодец! — громко произнёс старший лейтенант Веселков.

— Служу Советскому Союзу! — пробормотал я вполголоса от смущения.

Мне конечно же было приятно то, что меня похвалил сам командир группы. Да ещё и при всех… Однако я считал свои действия чем-то обыденным и не заслуживающими столь высокого внимания нашего начальства. Ведь мне удалось всего-то ничего: перезарядить кормовой пулемёт и обстрелять противника. Вот если бы я попал в этих духов или хотя бы в мотоцикл… Вот тогда было бы другое дело.

«Надо было мне сразу усесться у кормового люка… — думал я про недавнюю эпопею. — То есть при посадке подгруппы в вертушку. Тогда мне удалось бы гораздо быстрее зарядить этот ПКТ. А то Билык возился — возился, да так и не смог передёрнуть затвор… Наверняка, самый первый патрон уже так долго находился в пулемётной ленте, что прикипел к своему гнезду… Поэтому первый патрон не выдернулся с первой попытки. А только со второй… Или даже третьей… Да и электроспуск не работает!.. А ведь за всё это отвечает экипаж… Вернее, борттехник… Которому тоже не повезло. Выпустил три патрона из переднего курсового пулемёта… Да и всё!.. ПКТ то ли заклинило, то ли ещё чего… В общем, ни курсовой пулемёт не был готов к стрельбе, ни задний кормовой… А то бы мы этих мотоциклистов почикали как миленьких…И взяли б у них один автомат и впридачу РПГ…»

От долгого пребывания в одной и той же позе заныло тело. Очень хотелось пересесть к другому краю моего иллюминатора, но в этом случае мой взгляд мог обозревать местность в заднем секторе… То есть я смотрел бы влево на «убегающую» от меня пустыню… А это было неправильно… На свой сектор наблюдения следовало смотреть так, чтобы окружающая местность надвигалась на меня… Чтобы я смог своевременно обнаружить подозрительный объект… Чтобы успеть доложить командиру задолго до того момента, когда наш вертолёт поравняется с этой странной целью или даже мишенью…

Поэтому я продолжал сидеть на своём месте и смотреть именно туда, куда следовало… Разве что прислонился правым плечом к борту… И сами собой появились мысли о недавнем боевом инциденте… Боем его назвать было нельзя… Перестрелкой тоже язык не поворачивался…

«Всё-таки хорошо, что духи не остановились, а ехали себе и ехали… Не отвлекаясь по мелочам… А ведь они могли притормозить на минуту, да и влупить по подлетающему Ми-восьмому из своего гранатомёта! Не промахнулись бы!.. Экипаж убит или контужен, а неуправляемый вертолёт по инерции пролетел бы над афганцами, да и взорвался б… От падения… Моджахедам на радость!.. А потом они перезарядили бы РПГ новой гранатой и долбанули б уже по второму борту… Вот была бы «потеха»!.. Но потом за духов принялись бы наши Ми-24! От этих «крокодилов» ни один дух не ушёл бы!.. И чего это наши лётчики полезли?!.. Надо было сразу навести на духов «двадцать четвёрки» с их спаренными пушками!.. Ан, нет!.. Наши «восьмёрочники» тоже захотели покрасоваться… Вот и обделались…»

Не взирая на столь неутешительный итог, мои мысли были вполне объективными. Ведь на войне побеждает тот, у кого лучше вооружение и более подготовленный личный состав. А на Ми-24. имелось и то, и другое… Две спаренные скорострельные авиационные пушки 2а42. и штурман-стрелок, которому ничего не стоило бы навести перекрестие на движущуюся мотоциклетную цель… Да и нажать на спуск… Хоть один снаряд, но обязательно бы попал… Сразив обоих духов вместе с их мотоциклом.

«Однако этого не произошло… И духи спокойно умотали в свой кишлак. А все мы остались у разбитого корыта! Вот так-то!.. «Пироги пёк сапожник!.. Сапоги тачал пирожник…» Увы… Так оно и бывает, когда кто- то займётся явно не своим делом!..»

С такими вот невесёлыми мыслями я продолжал смотреть вперёд и вправо… Но больше нам ничего не попадалось… И наш облёт закончился без каких-либо боевых достижений…

«А ведь всё могло повернуться иначе!.. Могло!.. Но не повернулось…»

Как известно всему нашему любознательному населению… У эскимосов Аляски имеется двадцать слов для обозначения снега. В общем-то, обычного снега… Целых двадцать слов!

Наша Советская Армия хоть и не блещет столь обильным количеством синонимов к одному и тому же предмету[7]… Однако и у нас в превеликом достатке всего да сразу, а также по отдельности и в частности… Так для обозначения той или иной степени командирской благодарности имеется довольно-таки большое количество официально утверждённых слов и терминов…

Как то: объявление благодарности и снятие ранее наложенного взыскания, объявление благодарности с занесением её в личное дело воина и предоставление удальцу дополнительного времени для вполне заслуженного отдыха, направление родителям солдата благодарственного письма или же извещение его комсомольской организации о успехах их питомца в боевой тире политической подготовке, фотографирование бравого молодца на фоне развёрнутого Боевого Знамени части и предоставление ему же внеочередного увольнения за пределы всё той же воинской части, присвоение бойцу очередного или же внеочередного воинского звания, назначение грамотного специалиста на вышестоящую должность и присвоение ему следующего уровня профессиональной классности, запечатление на фотокарточку вместе с его боевой техникой и занесение имени столь отличившегося военнослужащего в Книгу Почёта воинской части, награждение значком «Отличник Советской Армии» или же вручение ему перед строем ценного подарка, награждение[8] юбилейной медалью либо же премирование денежной суммой… И наконец… Предоставление ему внеочередного краткосрочного отпуска с убытием на свою историческую Родину и увольнение в запас в числе наипервейших…

Вот и получается целых двадцать наименований всяких поощрений в адрес добросовестно служащего советского воина… Так что кое в чём и мы могём!.. Утереть нос каким-то там эскимосам… Хоть и из Северной Америки… Наш, то есть самый южный советский военный гарнизон, тоже не лыком шит! А поскольку вчера в ходе выполнения планового боевого задания сумел-таки отличиться один молодой пулемётчик, то следовательно он вполне так заслужил кое-какое поощрение… Ведь вариантов имеется превеликое множество…