даже в этом случае, он просто знал, что сказать, чтобы подбодрить ее, предотвратить ее истерику и заставить ее почувствовать себя в безопасности. К тому же он спас ее репутацию, наименее вероятный кандидат из всех, кого она могла представить в этой роли.

— Я чувствую себя лучше, — ответила Элинор, именно это имея в виду. При мысли о том, что маркиз сделал для нее, восхитительная дрожь пробежала по ее спине. — Я обнаружила, что хороший ночной сон творит чудеса.

— В этом я поверю вам на слово, — Валентин усмехнулся. — Я рад, что ваше самочувствие улучшилось.

Сделав знак Хелен, чтобы она оставалась на месте, Элинор приблизилась к Девериллу, стоявшему у окна.

— Могу ли я задать вам вопрос?

Он кивнул, сделав глоток виски.

— Доставьте себе удовольствие.

— Как ты догадался, что это была я прошлым вечером в том зале?

Деверилл бросил на нее взгляд.

— Я и не узнал, сначала, — тихо ответил маркиз, и его зеленые глаза встретились с ее глазами, а затем пробежали по изящной фигуре и вернулись обратно. — Я увидел черного лебедя в малиновом платье. Ты привлекла мое внимание.

О Боже.

— В самом деле?

— Да, это так, — его пальцы прикасались к юбке ее платья, пока они стояли рядом у окна. — Я не знаю, осознаешь ли ты это, но в красном ты выглядишь очаровательно.

Ее пульс участился. Элинор почувствовала, как горячая волна пробежала по ее телу. Деверилл флиртовал с ней — и не так, как он это обычно делал, используя неприличные замечания и самоуничижительные наблюдения о своем плохом характере.

— К несчастью, я разорвала это платье прошлой ночью на части.

— Я не стану винить тебя в этом, — мужские пальцы сжались, заставив ее юбки с шелестом обвиться вокруг ног. — Могу я предложить, чтобы ты заказала другое?

— Я приму твое предложение к сведению, — ответила Элинор, хотя она не была уверена, что сможет сделать это. Когда она снимала то платье вчера ночью, воспоминания о грубых, небрежных прикосновениях рук Стивена Кобб-Хардинга к ее обнаженной коже снова заставили девушку почувствовать себя плохо.

Была ли это свобода? Было ли произошедшее тем, что оно должно было означать? Девушка изучала глаза Деверилла, пока тот разглядывал ее. Только он мог знать это, если вообще кто-то знал.

— Прошлой ночью, — проговорила она тихим голосом, припомнив обещание Хелен быть осмотрительной до тех пор, пока снова не подвергнет себя опасности, — я хотела почувствовать себя свободной.

— Только прошлой ночью? — прошептал Валентин в ответ, и черные длинные ресницы наполовину скрыли его глаза.

Лиф платья стал слишком тесен Элинор.

— Я хотела пережить приключение, немного романтики с привлекательным незнакомцем.

Его взгляд опустился к ее рту.

— Это обязательно должен быть незнакомец? Ты могла бы упомянуть о своих желаниях кому-то, с кем ты знакома немного лучше.

— Ты имеешь в виду кого-то конкретного? — выдохнула девушка, обнаружив, что говорить обычным голосом стало невозможно.

— Это — твоя фантазия, Элинор. Возможно, это ты должна рассказать мне, кого ты имеешь в виду, — Валентин медленно наклонился ближе.

Дюжину ударов сердца она стояла совершенно неподвижно, надеясь, что он закончит свое движение и поцелует ее. О, она хотела бы испытать поцелуй маркиза Деверилла. Но он не двигался, и девушка знала почему. Это и было причиной, по которой она искала незнакомца. Грешный и жаждущий наслаждений, Валентин тем не менее все еще был членом круга Гриффинов.

— Я имела в виду кого-то, кто не знает правил, которые установили Гриффины, касающихся того, как и когда ко мне нужно приближаться.

Поднятый стакан виски застыл у его рта. Элинор почти могла видеть, как он сдерживает себя, меняет ход своих мыслей, хотя маркиз не сделал ни одного движения.

— Как ты и предположила, — сказал он в ответ, допивая виски, — мне нужно идти. Я терпеть не могу заседать в Палате Лордов на пустой желудок.

Он повернулся, но Элинор схватила его за рукав до того, как Валентин двинулся с места.

— Прошлой ночью, что это было? — прошептала она. — Это была свобода? Или романтика?

Деверилл застыл, и его взгляд, удивительно ясный, снова встретился с ее глазами.

— Ни то, ни другое. Это был грех. Мне говорили, что здесь есть различие. Тем не менее, все эти три вещи нужно испытать, по крайней мере, однажды.

— Грех? — повторила она.

— Да. Хотя он должен быть согласованным, и приносить гораздо больше удовольствия, чем ты почти испытала, — освободившись от руки девушки, Валентин зашагал к дверям.

— Скоро ли я увижу вас? — вдогонку спросила Элинор.

Маркиз криво усмехнулся ей и отвесил бойкий поклон.

— Я буду поблизости.

Элинор прислушивалась, пока его сапоги стучали по коридору, затем последовали звуки открывшейся и закрывшейся парадной двери. Он знал ответы. Даже если он был не слишком откровенным, маркиз знал разницу между грехом и свободой, и как найти и то, и другое. Но, как она подозревала, он также знал кое- что о романтике, хотя мог никогда не заниматься этим. В любом случае, девушка убедила себя, что Валентин знает это. Никто не может иметь такой восхитительно грешный блеск в глазах и при этом не иметь опыта. Кроме того, Элинор узнала одну вещь о маркизе Деверилле, которую не знала прежде — она может доверять ему.

Очевидно, избежать скандала будет гораздо труднее, чем она предполагала. Элинор не могла поверить, что оказалась настолько наивной, когда дело коснулось Стивена, но она не сделает такой ошибки снова. Эти моменты, за которые она боролась со своими братьями, были слишком важны, чтобы тратить их попусту. Что ей нужно, так это проводник, чтобы обойти существующие препятствия, и тот, кто приведет ее к тому месту, которое она очень хочет найти, но не знает где. Ей нужен Валентин Корбетт.

— Валентин, ты мне нужен.

Валентин прислонился спиной к экипажу, стоящему на Бонд-стрит, и прислушивался к заунывному, бестелесному голосу внутри себя. Или наполовину вслушивался, потому что большую часть его внимания поглощала пара молодых леди прогуливающихся вдали по улице, направляясь к модистке.

— Ты вообще-то слушаешь меня?

— Я слушаю, Лидия, — ответил маркиз, доставая из кармана сигару. — Продолжай.

— Ты знаешь, каково мне спать с этим сморщенным стариком, принимать его внутрь своего тела?

— Если это так оскорбляет тебя, моя дорогая, то ты, вероятно, не должна была выходить за него замуж, — маркиз кивнул мисс Малторп и мисс Элизабет Малторп, и, по крайней мере, трем их младшим сестрам, которые проходили мимо. Девушки захихикали, и он услышал, как они принялись шептаться о «глазах» и о «репутации».

— Ты же не думаешь, что я должна была отказаться от всех этих денег, не так ли? Это совсем не похоже на тебя, Валентин.

— Разве? Как странно.

— Я с этим согласна. И ты мне нужен.

Он зажег сигару.

— «Нужен» — это слишком сильно сказано, Лидия. Я не думаю, что ты в чем-то нуждаешься. Если ты хочешь кого-то, кроме своего мужа в своей постели, то мне кажется, что у тебя будет очень большой