идти она не сможет. Бросив еще один гневный взгляд через прорези маски на лежащего ничком, с окровавленным лицом, Кобб-Хардинга, маркиз поднял девушку на руки. Увернувшись от тяжелых занавесей, он прошел вместе с ней через бальный зал, игнорируя маски и хитрые улыбки тех гостей, которые еще не исчезли в отдельных комнатах. Большинство из них знало, кто он. Но гости не имели понятия, кто эта женщина в маске черного лебедя и малиновом платье, рука которой лежала на отвороте его фрака, а лицо было спрятано на его плече.

Хвала Люциферу, что он приехал в своем экипаже на второй прием этого вечера, хотя и сделал это, имея в виду нечто не столь невинное. Как только маркиз вышел из Белмонт-Хауса, он свистнул своему кучеру, и мгновение спустя большой черный экипаж с желтым гербом на двери выехал на дорожку перед домом.

— Поезжай вокруг Гайд-парка, — приказал Валентин, поднимая Элинор в экипаж и усаживая ее на бархатное сиденье.

Карета пришла в движение, и он открыл оба окна, чтобы внутрь проникал влажный ночной воздух; затем уселся на противоположное сиденье, чтобы стянуть с себя маску пантеры и бросить ее на пол. Он никогда не был особенно высокого мнения о Стивене Кобб-Хардинге, если вообще имел о нем какое-либо мнение, но этот его поступок оказался за пределами того, что даже маркиз мог от него ожидать.

— Деверилл, — послышался тихий, сонный голос Элинор.

— Расслабься, милая. Ты в безопасности.

— Я очень странно себя чувствую.

Валентин наклонился вперед и нежно убрал маску с ее лица.

— Это потому, что тебе подмешали снотворное. Готов поспорить, что в твоем роме был лауданум[7].

— Зачем… зачем он сделал это?

— Я предполагаю для того, чтобы ты не слишком громко протестовала.

С заметным усилием Элинор схватилась за один из ремней на стене и села более прямо. В течение некоторого времени она смотрела на маркиза, ее лицо было бледным, а зрачки глаз — огромными.

— А ты…

Валентин нахмурился.

— Я не опаиваю девушек снотворным, — прорычал он. — У них есть выбор: хотят они пойти со мной или нет.

— Но ты был там. У Белмонта.

— Только для взаимно согласного греха, — маркиз откинулся на спинку сиденья, крутя в пальцах ее маску. — А почему, собственно, ты была там?

Элинор на мгновение закрыла глаза, краска выступила на ее щеках.

— Я не знаю. Предполагалось, что он отвезет меня на бал к Хэмптонам, но затем Стивен предложил поехать на другой прием, и это показалось мне… чем-то таким, что Мельбурн никогда не позволил бы мне посетить.

— Итак, ты знала, что там будут грешить.

Одинокая слеза побежала по ее лицу.

— Не знаю, как объяснить. Я хотела… я желала почувствовать свободу. Как ты.

Валентин долго смотрел на нее в темноте, освещаемой только светом фонаря. Страх и холодный ночной воздух, кажется, разбудили ее тело, но очевидно, ее сознание все еще блуждало во тьме. Женщины могли хотеть спать с ним, но они не стремились подражать ему. Это было бы безумием. И это заставляло его очень нервничать.

— Если ты будешь делать как я, то ты погубишь себя, дорогая.

— Но я… — девушка запнулась, а ее лицо снова побелело. — Меня сейчас стошнит, — прохрипела она, прижав одну руку к животу, а другую — ко рту.

Распахнув дверь кареты, Валентин высунулся наружу.

— Останови экипаж, Доусон!

Кучер повиновался, и Валентин вытащил Элинор на воздух, а потом наполовину отнес, наполовину отвел ее к убежищу из нескольких кустов, где она согнулась пополам, ее вырвало. Он не рекомендовал бы делать это ради развлечения, но то, что девушка избавилась от содержимого своего желудка, по крайней мере, прочистит ей мозги.

— О, Боже! — слабо произнесла она, выпрямляясь.

Валентин молча вручил ей носовой платок и предложил руку, чтобы помочь вернуться к ожидающей карете. Подойдя к ступенькам, девушка заколебалась, оглядываясь вокруг.

— Мы вовсе не рядом с домом, — сказала она, немного отстраняясь от маркиза.

— Я не похищаю девушек, — проворчал он. — Если бы ты вернулась домой в наполовину бессознательном состоянии, то Мельбурн бы…

— Нет! — вздрогнув, прервала его Элинор. — Они думают, что я дома, в постели. Братья не могут ничего об этом знать! — Она вцепилась в рукав Валентина. — Деверилл, если я стану причиной скандала, Себастьян немедленно выдаст меня замуж за того, за кого захочет. Мне нужно попасть домой так, чтобы никто не узнал, что я отсутствовала.

Хм. Но если Мельбурн узнает, что произошло, и какую роль Валентин сыграл в том, чтобы Элинор не причинили вреда, то его обязательство и долг будут погашены.

— Мы побеспокоимся об этом позже, — уклончиво ответил он, помогая девушке снова сесть в карету и забираясь туда за ней.

— Нет, мы не может откладывать. Пожалуйста, пообещай мне, Деверилл — Валентин, что ты никому не скажешь о том, где я была, и что Стивен… что он сделал.

— Я не уверен, что мое молчание принесет тебе какую-то пользу, Элинор. Кобб-Хардинг может многое обрести и почти ничего не потерять, если будет распространять слухи о том, что погубил тебя.

Она прищурила глаза.

— Если он думает, что таким способом заставит меня выйти за него замуж, то сильно ошибается.

Валентин пожал плечами.

— Случались и более странные вещи, по гораздо менее значимым причинам.

В серых глазах Элинор проносились ее мысли. Он мог точно сказать, когда она осознала, в какие неприятности только что угодила, и что сегодня вечером имя Гриффинов для нее ничего не значило, если только она не признается во всем своим братьям.

— О нет, — прошептала она, склонив голову. — О, нет.

— И хотя мне неприятно добавлять тебе неприятностей, но как раз перед тем, как я уехал с бала у Хэмптонов, Мельбурн отправил Шея обратно в Гриффин-Хаус, взглянуть на тебя. Это было некоторое время назад.

Плечи девушки опустились, вьющиеся темные волосы, беспорядочно перемешанные с малиновыми лентами, закрыли ее лицо. Господи, он уже проходил через все это раньше: рыдания, мольбы, притворная беспомощность, чтобы заставить его изменить свое решение или добиться от него сострадания. Валентин изучал склоненную голову Элинор. Хотя он и был циничным, но распознавал настоящее отчаяние, когда видел его. И впервые оно тронуло его.

— Воксхолл, — проговорил он в тишине.

— Что? — Элинор фыркнула в неудачной попытке удержаться от слез.

— Сегодня там были акробаты. Акробаты, канатоходцы, люди на ходулях.

— И что мне до всего этого? — неуверенно прошептала она.

— Ты очень переживаешь об этом, потому что знаешь, что Мельбурн хотел посетить бал, а ты мечтала увидеть акробатов. Так что ты подождала, пока они уедут из дома, а затем ускользнула в одиночестве, наняв карету и отправившись в Воксхолл.

Она подняла голову, в ее серых глазах сверкала надежда.

— Мельбурн будет в ярости.

— Да, но не будет никакого скандала.

Ее лицо снова омрачилось.

— Нет, но до тех пор, пока Стивен не заговорит, как ты и говорил.