– Спасибо, – поблагодарила я и бросилась прочь из комнаты к телефону, пока сестра не успела отпустить одно из своих неприличных замечаний при Джеки.

– Бо, – крикнула я в трубку.

– Я подумал, что мне надо дать тебе пару дней, чтобы устроиться, прежде чем звонить, – отозвался он.

– Как приятно слышать твой голос.

– Мне тоже приятно слышать твой. Как дела?

– Неважно. Жизель делает жизнь невыносимой с самого приезда.

– Не могу сказать, что я ее не одобряю, – засмеялся Бо. – Если из-за нее вас обеих выгонят, ты вернешься сюда.

– На это не рассчитывай. Если мы здесь не задержимся, моя мачеха уж точно найдет другое местечко для нас, и вполне вероятно, что в следующий раз мы будем в два раза дальше. Как у тебя в школе?

– Без тебя скучно, но я занят футбольной командой и всем прочим. Как там у вас в «Гринвуде»?

– Школа приятная, и большинство преподавателей тоже. Но от директрисы я не в восторге. Это тиран из холодного камня, и Дафна уже напела ей о моем акадийском происхождении. Она думает, что я, должно быть, Энни Кристмас.

– Кто?

– Задира, которая может откусить мужчине ухо, – засмеялась я. – Миссис Айронвуд как раз полагает, что я могу плохо повлиять на ее драгоценных великолепных леди из креольских семей.

– О!

– Но мне нравятся занятия, особенно по живописи.

– А как насчет… мальчиков?

– Здесь нет ни одного, Бо, забыл? Когда ты приедешь? Я по тебе скучаю.

– Я стараюсь устроить так, чтобы приехать через уик-энд. С тренировками по футболу по выходным дням это довольно сложно.

– Ну, пожалуйста, постарайся, Бо. Я с ума сойду от одиночества, если ты не приедешь.

– Я приеду… как-нибудь, – ответил он. – Конечно, я собираюсь сделать это тайком, так что не говори никому… Особенно Жизель. В ее характере сообщить об этом моим родителям.

– Знаю. После аварии ее характер стал еще хуже. Кстати, я подружилась с одной девочкой из нашего общежития, но не уверена, что хочу вас познакомить.

– Что? Почему это?

– Она очень хорошенькая.

– Я смотрю только на тебя, Руби. Голодными глазами, – добавил он негромко.

Я прислонилась к стене и прижала трубку к уху, словно прижимая к щеке драгоценность.

– Я скучаю по тебе, Бо. Правда.

– Я скучаю по тебе, Бо. Правда. – Я услышала, как Жизель передразнивает меня, обернулась и увидела ее с Кейт и Самантой. Все улыбались.

– Пошли вон! – завопила я. – Это личный разговор.

– Говорить по телефону сексуальные вещи противоречит правилам нашего общежития, – поддразнила Жизель. – Смотри руководство, страница четырнадцать, параграф три, вторая строчка.

Кейт и Саманта засмеялись.

– Что происходит? – заинтересовался Бо.

– Это всего лишь Жизель, она в своем репертуаре, – пояснила я. – Я больше не могу говорить. Она намерена все испортить.

– Над этим не шутят. Я снова позвоню тебе, как только смогу, – сказал Бо.

– Постарайся приехать, Бо, пожалуйста.

– Постараюсь, – пообещал он. – Я люблю тебя и скучаю.

– Я тоже. – Я бросила сердитый взгляд на Жизель и компанию. – Пока.

Резко повесив трубку, я обернулась.

– Ну погоди. Пусть только тебе захочется немного уединения, – сказала я сестре и прошла мимо троицы.

Сердиться на Жизель не имело смысла. Больше всего ей нравилось видеть меня расстроенной. Лучше всего просто не обращать на нее внимания. Жизель ничего не имела против. У нее были девочки из нашего отсека, которым, казалось, приятно проводить с ней большую часть времени до отбоя, между занятиями и в кафетерии. Восседая в кресле, которое толкала вперед Саманта, Кейт и Джеки по бокам, Жизель и ее окружение быстро стали отдельным сообществом, кланом, члены которого передвигались по зданию так, словно невидимые нити привязывали их к креслу Жизель.

Инвалидная коляска сама по себе превратилась в передвижной трон, с которого Жизель отдавала приказания и выносила суждения о других ученицах, о преподавателях и о том, чем они занимались. После занятий три девушки послушно следовали за Жизель в общежитие, где моя сестра продолжала руководить