малыш. Но успокойся, я тебя не задержу. Я разделаюсь с тобой в одно мгновенье. Или ты забыл, сколько раз я задавал тебе трепку?

Лучше бы Ронно не вспоминал об этом. Бемби онемел от ярости и, как безумный, ринулся на Ронно. Тот ждал его, низко опустив голову. С треском сшиблись они лоб в лоб. Ронно стоял твердо, и его удивило, что Бемби не отлетел назад. Он никак не ожидал, что Бемби отважится напасть первым. Дерзость противника смутила его. Почувствовал он и молодую, увесистую силу Бемби и понял, что ему не устоять. Тогда Ронно решился на хитрость: быстрым движением отвел он голову, рассчитывая, что, потеряв упор, Бемби повергнется наземь. Но Бемби лишь чуть пошатнулся, стал на задние ноги и ринулся на Ронно с удвоенной яростью. Послышался резкий, звонкий хруст — у Ронно обломился зубец короны, но Ронно показалось, что треснул лоб. В ушах у него засвистело, из глаз посыпались искры. В следующий миг мощный удар разорвал ему плечо. У Ронно сперло дыхание, он опустился на землю, а над ним в неукротимом гневе вырос Бемби.

— Пощади!.. — простонал Ронно.

Бемби вслепую, наугад, нанес ему еще удар.

— Я прошу тебя… — жалобно молил Ронно. — Ты же знаешь, что я хромой… Я же просто шутил… Пощади меня…

Грудь Бемби тяжело вздымалась. Он медленно отвел нацеленные для удара рога и ступил в сторону. Ронно с трудом поднялся. Он истекал кровью, его шатало из стороны в сторону. Безмолвно заковылял он прочь…

Бемби устремился в чащу, чтобы разыскать Фалину, но она сама вышла ему навстречу. Она пряталась близ опушки и все видела.

— Это было замечательно! — сказала она со смехом, а затем добавила тихо и серьезно: — я люблю тебя… Они пошли вместе, счастливые.

Однажды они решили разыскать прогалинку, на которой Бемби последний раз встретил старого вожака. Бемби уже не раз рассказывал Фалине об этой встрече.

— Может быть, нам посчастливится его увидеть. Я так соскучился по нему!

— Это было бы мило, — небрежно сказала Фалина. — Я не прочь поболтать с ним.

Она говорила неправду: при всей своей легкомысленной дерзости она побаивалась старого вождя.

Сумерки расцедились, близился восход солнца. Они тихо двигались сквозь колышущийся под утренним ветерком кустарник. Неподалеку от них что-то зашуршало. Они замерли, настороженно вглядываясь в окружающую заросль. И вот что они увидели. Раздвигая кусты, к прогалине медленно двигался их громадный северный сородич. В предрассветном сумраке, лишающем простор обычных красок, он казался гигантским серым призраком.

Фалина жалобно закричала. Бемби тоже был испуган, и привычный вопль готов был вырваться из его горла, но он страстным усилием сдержал себя. Голос Фалины звучал так беспомощно, что жалость и сострадание пересилили в Бемби страх.

— Что с тобой? — шептал он с заботливой лаской, хотя голос его дрожал. Что с тобой? Он не сделает нам ничего плохого.

Но Фалина вопила как исступленная.

— Не волнуйся, дорогая, — просил Бемби. — Он же наш родич, в конце концов.

Но Фалина не желала и слышать о подобном родстве. Как завороженная, взирала она на рослого оленя, который, нисколько не заботясь о произведенном впечатлении, спокойно шествовал дальше. Она все кричала и кричала.

— Ну пересиль же себя! — молил Бемби. — Что он подумает о нас!

— Пусть думает что угодно! — воскликнула Фалина, не в силах овладеть собой. — А-а-о!.. Ба-а-о!.. А- а-о! Это чересчур быть таким громадным!.. — Она продолжала вопить во все горло: — А-а-о!.. Ба-а-о!.. — а в промежутках между выкриками бросала Бемби: — Оставь меня в покое! Я не могу иначе! А-а-о!.. Ба-а- о!..

Могучий родич остановился на прогалине и принялся отыскивать в траве сочные былинки.

Переводя растерянный взгляд с обезумевшей Фалины на спокойного, равнодушного богатыря, Бемби испытывал какое-то новое, незнакомое чувство. Успокаивая Фалину, он преодолел собственный страх, и сейчас ему было непонятно, как мог он раньше так теряться при встрече с этими высокородными.

— Глупо!.. Стыдно!.. — произнес он в сердцах. — Сейчас я пойду и познакомлюсь с ним.

— Не делай этого! — вскричала Фалина. — Не делай этого! Ба-а-о! Это принесет нам несчастье! Ба- а-о!

— Я сделаю это непременно, — твердо возразил Бемби. Его оскорбляло и унижало высокомерное спокойствие оленя, не обращавшего на них никакого внимания.

— Я иду к нему, — сказал он. — А ты постарайся успокоиться, Фалина. Увидишь, все будет хорошо. — И он действительно пошел.

Но Фалина не стала ждать развязки. Она повернулась и с громким криком побежала прочь. Долго звучал ее голос:

— Ба-а-о!.. Ба-а-о!..

По чести говоря, Бемби охотно последовал бы ее примеру, но это уже было невозможно. Собравшись с духом, он пошел вперед.

Сердце громко забилось в груди Бемби, когда он вышагнул на прогалину. Могучий олень вскинул голову, глянул на пришельца сверху вниз и тотчас же отвел взгляд.

Высокомерие сказывалось в каждом его движении. И в том, как он смерил Бемби взглядом, и в том, как глядел вдаль поверх его головы.

Бемби растерялся, у него было твердое намерение заговорить с оленем. 'Доброе утро, — хотел он сказать, — меня зовут Бемби. Могу ли спросить о вашем почтенном имени?' Вот и все! Но как же не просто оказалось это на деле! Приличие обязывало Бемби заговорить первым, раз он подошел к оленю, но боязнь показаться навязчивым затыкала ему рот.

Олень стоял величественный и неприступный, вид его сковывал, подавлял Бемби. Тщетно пытался он стряхнуть с себя эту странную оцепенелость, тщетно твердил себе: 'Почему я робею? Я почти такой же большой, как он… Я такой же большой, как он…'

Но уговоры не помогали: в глубине своего существа Бемби сознавал, что он вовсе не такой большой, как этот олень. Далеко не такой большой. Тоскливо и мутно было у него на сердце.

А олень глядел на Бемби и думал: 'Он великолепен!.. Он поистине великолепен!.. Какая стать!.. Какое изящество в каждом движении!.. Но я не должен так разглядывать этого прекрасного юношу. Это может смутить его…'

И он вновь стал глядеть поверх Бемби, вдаль…

Какой высокомерный взгляд! Это просто невыносимо — ты чувствуешь себя рядом с ним не больше самой хилой козявки на паутинных ножках!..

А олень думал: 'Я бы с удовольствием заговорил с ним. Как это нелепо и досадно, что мы никогда не общаемся!' — И взгляд его чуть затуманился грустью.

'Я для него просто не существую, — думал Бемби. — Все мы ничто для господ из этого клана!..'

'Но о чем бы мог я с ним говорить? — думал олень. — Я не речист, скажу что-нибудь несуразное и лишь опозорюсь в глазах этого юноши, который, наверно, очень умен…'

Бемби собрался наконец с духом и твердо взглянул на оленя. 'Как он горд и прекрасен!' — подумал он с отчаянием.

'Нет, видно, придется отложить знакомство до другого раза', — решил олень и пошел свой дорогой, недовольный, разочарованный и, как всегда, величавый.

Бемби долго глядел ему вслед…

Лес курился под палящими лучами солнца. Едва взойдя, оно согнало с неба все тучи, не оставив даже самого маленького перистого облачка, и сейчас единовластно царило в бескрайной, блеклой от зноя голубизне.