В 159 километрах от Санкт-Петербурга, в 40 километрах от Новгорода рядом с шоссе расположен мемориал, посвященный бойцам 2-й ударной армии, погибшим в июне — августе 1942 года. Памятник воздвигнут по проекту скульптора Клыкова в 1968 году. В июне — июле 2009 года его отреставрировали. В настоящее время он представляет собой комплекс, состоящий из 29 мемориальных тумб, на которых установлены 174 мемориальные плиты с высеченными на них 17 132 фамилиями бойцов, павших в боях при попытке выйти из окружения. Сколько их было на самом деле — не известно до сих пор. На митинге при открытии комплекса в июле 2009 года говорилось, что здесь похоронены 40 000 человек. Называется и другое количество погибших — 100 тысяч. Число офицеров и красноармейцев, попавших в немецкий плен, также противоречиво — вплоть до 100 тысяч человек. Во всяком случае, после Мясного Бора все немецкие лагеря для советских военнопленных в Ленинградской области были переполнены, особенно в Гатчине и Гатчинском районе.
На центральном постаменте памятника золотыми буквами выбита надпись:
В ряде районов Ленинградской области с началом их оккупации сотрудники областных подразделений УНКВД вместе с районными партийными руководителями создали партийно-подпольные центры, основной задачей которых являлась пропагандистская работа среди населения, чтобы ободрить местных жителей и вовлечь их в сопротивление агрессорам. Однако в области имелись районы, где по причине сложной обстановки не удалось в начале оккупации создать такие центры. Тогда решено было формировать и забрасывать в эти районы партийные группы с аналогичными задачами.
Уже на начальном этапе деятельности опергруппы 4-го отдела в Малой Вишере она стала работать в контакте с Ленинградским обкомом ВКП(б), включая оперативных сотрудников в состав партийно- оперативных или оперативно-партийных групп (поначалу не могли определиться, какое из двух слов поставить на первое место, не говоря уже о том, кто из представителей этих двух структур должен становиться руководителем, а кто заместителем). Однако существовавшая неопределенность в структурном построении таких групп не позволяла четко разграничить функции руководителя и заместителя и не обеспечивала должного взаимопонимания между ними.
Показательной в этом отношении является оперативно-партийная группа М.К. Зубакова — И.П. Бакушева, который до заброски являлся представителем Ленинградского обкома на Валдае. Уровень значимости группы был достаточно высоким. Об этом свидетельствует тот факт, что в ее подготовку лично включился начальник 4-го отдела Кожевников. Он, видимо, по согласованию с обкомом давал ее участникам следующую установку: после выхода в немецкий тыл группа должна проникнуть в Шимск и Сольцы, установить связь с действовавшими там партизанскими отрядами, заняться созданием новых партизанских групп и отрядов и руководить ими. Группу переправили из Ленинграда в Валдай, откуда подготовленные проводники должны были вывести ее через оперативный пункт в немецкий тыл.
Находясь в Валдае, Бакушев получил данные о якобы распаде партизанских отрядов в Шимском и Солецком районах и, действуя самостоятельно, без согласования с 4-м отделом, через Тихвин вылетел в Ленинград для получения новых инструкций. Трудно сказать, являлось ли это истинной причиной его отъезда или он хотел поднять свой статус и стать руководителем, во всяком случае, вывод группы был приостановлен, из ее состава выбыли несколько человек. Поскольку Бакушев отсутствовал, Зубаков включился в работу Валдайского оперпункта, занявшись приобретением разведывательного опыта, который, безусловно, пригодился ему, когда в скором времени, уже в конце октября 1941 года, он в составе, по существу, той же партийной группы, но уже в качестве ее комиссара оказался в немецком тылу, в районе Новгорода. Руководителем был утвержден Бакушев.
Перед группой стояли задачи, которые можно было отнести к сфере деятельности как обкома, так и УНКВД. В утвержденном Кожевниковым плане-задании они выглядят следующим образом:
1. Установление связи с партизанскими отрядами, находящимися в тылу противника в Новгородском, Шимском и Солецком районах.
2. Руководство боевой деятельностью партизанских отрядов, постановка перед ними боевых задач по уничтожению штабов, баз горючего, боеприпасов, живой силы противника, а также нарушение коммуникаций согласно прилагаемой инструкции.
3. Регулярное поддержание связи с УНКВД ЛО путем использования рации и посылки связных.
4. Проведение агентурно-оперативной работы внутри партизанских отрядов.
Не вызывает сомнения, что первые две задачи, несмотря на то что осенью 1941 года УНКВД еще занималось руководством партизанским движением, носят в большей степени партийный характер. Но информация об их выполнении, как видно из третьего пункта, должна была идти в УНКВД и уже оттуда — в партаппарат, где ее позже сличат с представленным руководителем группы отчетом. Само собой разумеется, что отчет по линии госбезопасности представит также сотрудник Управления. По-видимому, такой сложный способ связи был избран потому, что штаб партизанского движения в то время еще только формировался. В последующем, когда все вопросы по партийным группам были урегулированы, текущая информация от них шла на приемопередаточные узлы ЛШПД, основными из которых были: Ленинградский, Волховский и Хвойнинский.
В связи с поставленными задачами можно рассмотреть состав группы и ответить на вопрос, кто из ее участников и в какой степени мог выйти на уровень их решения. В плане-задании дается перечисление участников в следующем порядке:
М.К. Зубаков, оперуполномоченный Секретариата УНКВД ЛО, лейтенант госбезопасности; И.П. Бакушев, представитель Ленобкома ВКП(б); И.Н. Дроздов, радист, сотрудник спецотдела УНКВД ЛО; Н.А. Мароев, член ВЛКСМ, колхозник колхоза «Победа» Новгородского района; Н.Д. Михайлов, член ВЛКСМ, колхозник колхоза «Броневик» Шимского района; В.И. Харин, член ВЖСМ, пекарь Мстинского сельпо.
Первые трое в силу своей общей и специальной подготовки близки к решению этих непростых задач. Трое других могли на месте поработать со своими связями при условии, если они сохранились, принимая во внимание, что немцы в первые дни оккупации в приказном порядке провели регистрацию населения, выявили партактив и представителей советской власти и публично, для устрашения других расправились с ними. А в общем-то, они годились только на роль связных и весьма условно — рядовых бойцов.
Надо отдать должное Бакушеву и Зубакову. По прибытии в район Сольцы — Шимск они провели среди местных жителей большую агитационную работу, склонили наиболее сознательную часть населения к вступлению в партизанский отряд, дополнили его красноармейцами, отставшими от своих частей при отступлении, и советскими военнопленными, успевшими бежать из немецких лагерей. Заслуга отряда состояла в том, что своими боевыми действиями он показал местному населению возможность и необходимость активного сопротивления немецким оккупантам.
В конце ноября 1941 года отряд влился в состав 4-й партизанской бригады. Зубаков был назначен ее комиссаром.
Отмеченная на примере группы Бакушева и Зубакова неопределенность в структурном построении подобного рода партийных групп была быстро и исключительно просто преодолена. Ленинградский обком стал самостоятельно не только формировать, но и направлять в тыл противника партийные группы с единственной задачей — проведения пропагандистской работы во всех ее формах, и обращался в Управление в случаях, когда появлялась острая необходимость иметь в их составе оперативного работника. Отказа не было.
К примеру, в августе 1942 года при 4-й партизанской бригаде временно, как бы на сохранении находилась партийная группа Великитного, в составе которой, так же как партийный работник, находился сотрудник УНКВД ЛО Марушков. Хотя задача группы состояла в ведении пропагандистской работы среди населения, тем не менее ей приходилось вместе с бригадой участвовать в боевых действиях. В сентябре 1942 года по указанию обкома группа выделилась из бригады и присоединилась к Новгородскому межрайонному партийному центру.
Из имеющихся архивных материалов видно, что в октябре — ноябре 1942 года, после того как в ходе
