пол, и, когда инерция забрасывает ее назад, в бар, она едва успевает отчаянно ухватиться за дверную раму. Кейт сильно ударяется о стену, и весь ее вес сейчас приходится на кончики пальцев.

Смотреть вниз, на мир, скачущий под ее болтающимися ногами, Кейт не осмеливается.

Ей не удержаться. Вот-вот она шлепнется на пол бара. Обычно ровный, плоский и безобидный, сейчас он представляет собой скользкий, крутой склон в сорок или пятьдесят футов длиной. По этому склону ее будет швырять от одного препятствия к другому, словно крошечный серебристый шарик в гигантской колышущейся машине для пинбола. Швырять до тех пор, пока дальняя стена не остановит ее мощным, ломающим кости и разрывающим внутренние органы ударом, оставив беспомощной и истекающей кровью. Агония продлится до тех пор, пока холодный океан не поглотит паром, положив заодно конец ее мукам.

Пальцы Кейт начинают соскальзывать.

Черт, ну почему она не скалолаз с отработанной цепкой хваткой!

Она пытается ухватиться покрепче, но ничего не получается. Удержаться невозможно – мучительная боль парализует пальцы, распространяясь через запястья к предплечьям.

Если она упадет и затормозит, столкнувшись с самым ближним столом, прежде чем наберет слишком большую скорость, все, возможно, будет почти нормально. Если...

Неожиданно чья-то рука хватает ее за запястье, другая удерживает за талию. Тяжесть из пальцев уходит, и она чувствует, как ее подтягивают вверх. Отпустив дверную раму и стукнувшись об нее голенью, Кейт, задыхаясь, пытается пролепетать слова благодарности своим спасителям, Алексу и Давенпорту.

Двое членов корабельной команды, чьи белые рубашки уже заляпаны грязью и кровью, направляются мимо них в сторону лестницы, пытаясь восстановить среди охваченных паникой пассажиров хоть какое-то подобие порядка.

Вокруг Кейт и внутри ее сплошной белый шум.

Прыгнув через открытую дверь, Синклер оборачивается, чтобы помочь Сильвии. Кейт встает рядом с ним, и они тянутся, чтобы протащить Сильвию в проем. Расстояние не столь велико, но Сильвия маленькая и, что естественно, пребывает в ошеломлении. Она замерла на месте, в то время как Кейт делает ей знак пригнуться и подготовиться к прыжку.

Сильвия что-то кричит им, но ее голос тонет в шуме.

Она тянется к ним, к их рукам, но в последний момент, поскользнувшись, падает. Ее швыряет назад, в бар, и бросает от столика к столику, точно так, как несколько мгновений назад это представляла себе Кейт. Ударяясь о стойки и пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться, Сильвия кричит от боли и ужаса.

В ее крике Кейт слышит первородный страх человека, абсолютно беспомощного перед законами тяготения. Тело никогда не бывает более беззащитным, чем во время падения, которое, с неизбежным линейным переходом к резкой остановке, по существу представляет собой образ самой смерти.

Сильвия ударяется о дальнюю стену и внезапно замолкает. Ее голова свешивается на правое плечо. Правая рука бессильно свисает вниз, на пол, тогда как левая остается зажатой за спиной. Ноги широко раскинуты в стороны – гротескная пародия на сексуальное приглашение. По стене за головой расплывается ореол крови.

'На ее месте могла быть я! Это должна была быть я! И была бы, не подхвати меня вовремя Алекс и Давенпорт!'

Некоторое время Кейт не в силах оторвать взгляд от лица погибшей женщины.

Внезапно она замечает Синклера. Кейт хватает его за плечо, разворачивает и толкает прочь от места гибели Сильвии, в направлении лестницы.

Алекс возвращается последним, убедившись, что все остальные из бара выбрались. Кейт пытается произвести быстрый подсчет труппы по головам, но в коридоре толчется слишком много народу. Единственное, в чем она уверена, так это в том, что позади не осталось никого.

Никого, кроме Сильвии.

Алекс делает движение головой в сторону. Кейт кивает. Торчать здесь дольше нет смысла.

Алекс ставит одну ногу на стену, а другую на пол – теперь и то и другое отклонилось от нормального положения примерно на сорок пять градусов. Кейт следует его примеру, и они, таким образом, словно идут по внутренним сторонам рва, спешно направляются к лестнице.

Правда, продвинуться им удается не так уж далеко. Преодолев считанные ярды, они натыкаются на затор из толкающихся, пихающихся человеческих тел. Люди прижаты друг к другу настолько плотно, что кажется, будто из промежутков между телами выдавлен даже воздух.

Кейт озирается по сторонам, но по-прежнему не видит никого из абердинских любителей. Их поглотил водоворот толпы. Алекс мечется из стороны в сторону. Он тоже ищет знакомые лица.

И тут сознание Кейт с неумолимой остротой пронзает простая, но ужасная мысль: 'Если мы останемся здесь, то погибнем'.

Вот так, проще некуда. Ни ей, ни другим – всем, кто находится на этом судне, – не приходится рассчитывать на чью-либо помощь и остается полагаться лишь на свои силы. Единственный человек, которого Кейт в состоянии спасти, это она сама. Возможно, наверху, на открытом пространстве, где есть шлюпки и еще какие-то спасательные средства, она и сможет принести пользу другим.

Но для этого нужно сперва выбраться на верхнюю палубу.

Алекс смотрит на нее. Она знает, что его посетила та же самая мысль.

Не сговариваясь, они приходят к одному и тому же решению. Sauve qui peut! Спасайся, кто может!

Алекс наклоняет голову и устремляется вперед, выставив перед собой сложенные руки. Потом он разводит их в стороны, бесцеремонно раздвигая толпу, словно корабельный форштевень, рассекающий неспокойные штормовые воды. Толпа расступается, раздается, теснится, и, прежде чем успевает сомкнуться снова, Кейт устремляется за ним по пятам, в образовавшуюся брешь. Она лишь смутно осознает возмущенные крики, гневно замахивающиеся на них кулаки и, даже получив удар в челюсть, почти не замечает этого.