Капитан взялся за это страшное дело по разным причинам, но менее всего движимый желанием, чтобы экспедиция завершилась успешно. Суеверию подвластны все люди, а такими невежественными, грубыми натурами, как капитан Дэвис, оно правит безраздельно. На убийство он был готов, но ужас перед снадобьем в пузырьке затмевал все, и ему казалось, что рвутся последние нити, связывающие его с богом, Шлюпка несла его навстречу проклятию, осуждению навечно; он покорился и молча прощался с тем лучшим, что в нем было.
Хьюиш, сидевший рядом, пребывал, однако, в весьма приподнятом настроении, которое отчасти было напускным. Как ни был он храбр, мы бы сказали - храбростью мелкого хищника, ему все время требовалось подбадривать себя интонациями собственного голоса, оскорблять все, достойное уважения, бросать вызов всему значительному, требовалось лезть вон из кожи, чтобы переродить ирода в какой-то отчаянной браваде перед самим собой.
- Ну и жарища, мать честная! - говорил он.- Адова жарища. Ничего себе, подходящий денек, чтобы окочуриться! Слушайте, ведь чертовски забавно быть укокошенным в такой день. Я бы предпочел загнуться в холодное морозное утро, а вы? (Поет.) 'Мы водим, водим хоровод холодным зимним утром'. Честное слово, я не вспоминал эту песню лет этак десять. Я ее пел, бывало, в школе в Хэкни, Хэкни Уик. (Поет.)
'Портной, он делает вот так, он делает вот так'. (Снова говорит.) Чушь собачья! Ну, а что вы думаете насчет будущего? Что вам больше по нраву: райские чаепития либо адское пламя?
- Заткнитесь! - ответил капитан.
- Нет, я правда хочу знать,- настаивал Хьюиш,- это для нас с вами очень важно, старина. Практическое руководство к действию. Нас с вами через десять минут могут укокошить: одного отправят в рай, другого в ад. Вот отменная будет шутка, если вы возьмете и вынырнете с улыбочкой из-за облаков, и ангел вас встретит с бутылкой виски с содовой под крылышком. 'Хэлло,говорите вы,- давайте ее сюда, я с удовольствием'.
Капитан застонал. Пока Хьюиш храбрился и кривлялся, спутник его был погружен в молитву. О чем он молился? Бог знает. Однако из глубины его противоречивой, неразумной, взбудораженной души потоком изливалась молитва, несуразная, как он сам, но прямая и суровая, как смерть, как приговор.
- 'Ты видишь мя, господи...' - продолжал Хьюиш.Помнится, так было написано в моей Библии. И Библию помню, все-то там про Аминадава {
Капитан рванулся к нему.
- Без богохульства! - закричал он.- Я не потерплю богохульства у себя в шлюпке!
- Ладно, кэп,- отозвался Хьюиш.- Как вам угодно. Какую закажете новую тему: дождемер, громоотвод или музыкальные стаканы? Любой разговор наготове: суньте монету в щель и... Эй! Вон они! -закричал он вдруг.- Ну, теперь или никогда! Что он, стрелять, что ли, собирается?
И плюгавенький Хьюиш выпрямился, принял настороженную лихую позу и вперил взгляд в противника.
Но капитан приподнялся, и глаза его вылезли из орбит.
- Что это такое? - воскликнул он.
- Где? - вопросил Хьюиш.
- Вон те анафемские штуки,- запинаясь, проговорил капитан.
На берегу и в самом деле возникло что-то странное. Из рощи позади корабельной статуи показались Геррик и Этуотер, вооруженные винчестерами, а по обе стороны от них солнце сверкало на двух металлических предметах. Они занимали место голов на туловищах загадочных существ, которые передвигались, как люди, но лиц у них не было. Дэвису в его взвинченном состоянии почудилось, будто его мистические опасения стали явью, и Тофет изрыгает демонов.
Но Хьюиш ни на минуту не был введен в заблуждение.
- Да это водолазные шлемы, олух вы этакий! Не видите, что ли?
- И впрямь шлемы,- выдохнул Дэвис.- А зачем? А-а, понимаю, вместо брони.
- А я что вам говорил? - сказал Хьюиш.- В точности Давид и Голиаф.
Два туземца (ибо именно они были наряжены в столь оригинальные доспехи) разошлись в стороны и потом улеглись в тени на крайних флангах. Даже теперь, когда загадка разъяснилась, Дэвис все еще в смятении не сводил глаз со шлемов, на которых играло солнце, на момент забыл, но потом опять с улыбкой облегчения вспомнил объяснение загадки.
Этуотер скрылся в роще, а Геррик с винтовкой под мышкой направился к пирсу один.
Примерно на полпути он замедлил шаг и окликнул шлюпку:
- Что вам надо?
- Это я скажу мистеру Этуотеру,- ответил Хьюиш, проворно ступая на трап.- А не вам, потому что вы подхалим и ябеда. Вот, передайте ему письмо, держите и проваливайте ко всем чертям.
- Дэвис, тут без подвоха? - спросил Геррик.
Дэвис задрал подбородок, бросил искоса быстрый взгляд на Геррика и снова отвернулся, но не произнес ни слова. В глазах его заметно было волнение, но была ли причиной тому ненависть или страх - Геррик угадать не мог.
- Хорошо,- сказал он наконец,- передам.- Он провел ногой черту на досках причала.- Пока я не вернусь с ответом, дальше этой черты не заходить.
Он направился туда, где, прислонившись к дереву, стоял Этуотер, и вручил письмо. Этуотер быстро пробежал его.
- Что это означает? - спросил он, передавая письмо Геррику.- Вероломство?
- О да, не сомневаюсь! - ответил Геррик.
- Что ж, пусть идет сюда. Даром, что ли, я фаталист. Велите ему подойти, но соблюдать благоразумие.
Геррик пошел назад. Клерк с Дэвисом ждали его на середине пирса...
- Можете идти, Хьюиш,- сказал Геррик.- Но он предупреждает- никаких фокусов.
Хьюиш живо двинулся вперед и остановился, дойдя до Геррика.
Согласно Библии, место на юге Иерусалима, где приносили жертвы.
- Где он там? - спросил он, и, к удивлению Геррика, его мелкое невыразительное личико вдруг вспыхнуло и опять побледнело.
- Прямо и вперед,- кивнув, ответил Геррик.- Подымайте-ка руки вверх.
Клерк повернулся и стремительно сделал шаг к статуе, словно желая принести какие-то молитвы, потом глубоко вздохнул и поднял руки.
Как это часто бывает у людей невзрачной наружности, руки у Хьюиша были непропорционально длинные и широкие, особенно в кисти, поэтому маленький пузырек без труда уместился в его объемистом кулаке. В следующую минуту он шагал к своей цели.
Геррик тронулся было за ним. Но шум позади испугал его, он обернулся и увидел, что Дэвис уже передвинулся до статуи. Дэвис пробирался, пригнувшись, приоткрыв рот, как загипнотизированный следует за гипнотизером. Всякие естественные человеческие соображения, даже просто боязнь за свою жизнь - всё поглотило захлестывающее животное любопытство.
- Стойте! - крикнул Геррик, наводя на него винчестер.- Дэвис, что вы делаете? Вам-то не велено двигаться.
Дэвис автоматически повиновался и обратил на Геррика до ужаса бессмысленный взгляд.
- Станьте спиной к статуе, слышите? Живо! - продолжал Геррик.
Капитан перевел дух, отступил, прижался спиной к статуе и тут же снова устремил глаза вслед Хьюишу.
Как раз в этом месте в песке образовалась ложбина, а дальше, как продолжение этой ложбины, в глубь кокосовой рощи уходила просека, которую прямые лучи полуденного солнца освещали с немилосердной яркостью. В самом конце просеки в тени виднелась высокая фигура Этуотера, прислонившегося к дереву, и туда-то, подняв руки, утопая в песке, с трудом ковылял клерк.
Слепящий блеск вокруг подчеркивал и преувеличивал невзрачность Хьюиша; он казался не опаснее щенка, задумавшего брать штурмом цитадель.
