После каждой фразы изо рта у него вылетало маленькое облачко дыма, образуя какую-нибудь фигуру. Сейчас это был вопросительный знак.
Облысевший от старости Ворон, похожий на большую картофелину, в которую крест-накрест воткнули несколько черных перьев (он был специалистом по простудным заболеваниям) хрипло прокаркал:
— Она не кашляет. И насморка у неё нет. С медицинской точки зрения, это вообще не болезнь.
Он сдвинул на клюв большие очки и вызывающе глянул на собеседников.
— Во всяком случае, одно мне понятно, — прогудел Скарабей, жук, которого иногда называют Жуком-Аптекарем, — что между её недугом и теми ужасными событиями, о которых сообщают посланцы со всей Фантазии, есть таинственная связь.
— Ну, вы в своем репертуаре, — бросил язвительно Чернильный Человечек, — всегда и во всем вы видите таинственную связь!
— А вы вообще ничего не видите за краем своей чернильницы, — сердито прожужжал Скарабей.
— Дорогие господа, коллеги! — вмешалось Привидение с провалившимися щеками, замотанное в длинный белый балахон. — Не будем переходить на личности. Это не имеет отношения к делу. И главное, не говорите так громко!
Подобные беседы велись повсюду в Тронном Зале. Может показаться удивительным, что такие разные существа вообще понимали друг друга. Но почти все создания, населяющие Фантазию, в том числе и животные, владели, по меньшей мере, двумя языками: во-первых, своим собственным, на котором они общались с себе подобными, а посторонние его не понимали, и во-вторых, общепринятым, который носил имя Высокого Фантазийского, или Великого Языка. Его знал каждый, хотя некоторые говорили на нём с акцентом.
Вдруг в Зале стало тихо, и все взоры обратились к большой двустворчатой двери. Она открылась, и вошел Цейрон, знаменитый и легендарный мастер врачевания. Он был из тех, кого в старину называли кентаврами. До пояса у него было человеческое тело, а остальная часть — от лошади. Цейрон был так называемым Черным Кентавром. Он прибыл из очень отдаленной области, расположенной далеко-далеко на юге. Его человеческая часть была цвета эбенового дерева, и только на голове и в бороде вились белые волосы. Лошадиная часть его тела была полосатой, как у зебры. Он носил странную, сплетенную из камыша шляпу. На шее у него висела цепочка с большим золотым амулетом, на котором были видны две змеи — светлая и темная; вцепившись друг другу в хвост, они образовывали овал.
Бастиан от изумления перестал читать. Он захлопнул книгу, не забыв заложить палец между страницами, и ещё раз пристально посмотрел на переплет. Там тоже были эти змеи, вцепившиеся друг другу в хвост и образовавшие овал! Что мог означать этот странный знак?
Все в Фантазии знали этот медальон: он был отличительным знаком того, кто выполняет поручение Девочки Императрицы и может действовать от её имени, словно она сама тут лично присутствует.
Это означало, что носящий его наделялся какой-то таинственной силой, хотя никто не знал точно, какой. Его имя было известно каждому: АУРИН.
Но многие, боявшиеся произносить это имя, называли его «Драгоценностью», «Знаком Власти» или просто «Блеском».
Выходит, книга тоже носила Знак Девочки Императрицы!
Шепот пронесся по Тронному Залу, послышались даже возгласы изумления.
Ведь эта Драгоценность давно уже никому не доверялась. Цейрон ударил несколько раз копытом, пока не воцарилась тишина, и произнес низким голосом:
— Друзья, не слишком удивляйтесь: я временно ношу АУРИН. Я всего лишь доверенное лицо. И скоро передам «Блеск» более достойному.
В зале наступила полная тишина.
— Я не намерен даже пытаться смягчить наше поражение с помощью красивых слов, — продолжал Цейрон. — Мы все оказались беспомощны перед болезнью Девочки Императрицы. Мы знаем только, что разрушение Фантазии началось одновременно с этой болезнью. Больше мы ничего не знаем. Даже не знаем, существует ли такое искусство врачевания, которое могло бы её спасти.
Однако возможно — и я надеюсь, никто из вас не обидится, если я выскажу это открыто, — возможно, что мы, собравшиеся здесь, обладаем
Сказав это, старый Кентавр, громыхая копытами, покинул Тронный Зал.
Собравшиеся в смятении глядели друг на друга.
—
— Атрейо или что-то в этом роде… — ответил другой.
— Никогда не слыхал! — сказал третий.
И все четыреста девяносто девять врачей озадаченно покачали головой.
Башенные часы пробили десять. Бастиан удивился, как быстро прошло время. А ведь на уроке обычно каждый час казался ему вечностью. Внизу, в классе, сейчас у них история, которую ведет господин Дрон — тощий, и чаще всего в дурном настроении. Он особенно любит при всех высмеивать Бастиана только за то, что тот никак не может запомнить годы битв, даты рождения и царствования всяких людей.
Травяное Море, что лежит за Серебряными Горами, находилось на расстоянии многих-многих дней пути от Башни Слоновой Кости. Эта огромная, широкая и ровная прерия была и вправду как море. Сочная трава росла в человеческий рост, и когда её касался ветер, то на поверхности шли и шумели волны, как в океане. Народ, который здесь обитал, носил имя «Люди травы» или «Зеленокожие». У них были иссиня- черные волосы, длинные даже у мужчин и иногда заплетенные в косы, а кожа их была тёмно-зелёная, немного коричневатая — оливкового оттенка. Они вели неприхотливый, суровый и строгий образ жизни, а в детях, не только в мальчиках, но и в девочках, воспитывали смелость, великодушие и гордость. Дети должны были научиться переносить холод, жару, любые лишения и во всём этом проявить своё мужество. Это было необходимо, потому что Зеленокожие жили охотой. Всё, что нужно для жизни, они добывали, либо обрабатывая жесткую волокнистую траву прерий, либо охотясь на пурпурных буйволов, которые огромными стадами бродили по Травяному Морю. Эти пурпурные буйволы были примерно в два раза крупнее обычных быков и коров, их багряно-красный блестящий длинный мех отличался шелковистостью, а могучие рога были крепкими и острыми, как кинжалы. Обычно мирные, буйволы, почуяв опасность или заметив, что на них кто-то хочет напасть, становились страшными, словно стихия. Никто, кроме Зеленокожих, никогда не отважился бы охотиться на этих животных, при этом вооружены они были только луком и стрелами. Они предпочитали благородную борьбу на равных, и часто случалось, что не животное, а охотник расставался с жизнью. Зеленокожие любили и чтили пурпурных буйволов и считали, что право их убивать приобретается только вместе с готовностью принять от них смерть.
Пока до этой страны ещё не дошла весть о болезни Девочки Императрицы и о злой участи, грозившей всей Фантазии. Уже давно в палаточный лагерь Зеленокожих не заезжали путешественники. Трава росла всё более сочной, дни стояли светлые, а ночи были полны звёзд. Казалось, всё хорошо.
Но однажды в палаточном лагере появился седовласый старый Черный Кентавр. Его шерсть лоснилась от пота, он казался смертельно усталым, а лицо было худым и изможденным. На голове у него была странная шляпа из камыша, а на шее висела цепочка с большим золотым Амулетом. Это был
