пояснил Джасим. – Он уверен, что брак можно спасти только при одном условии – если я возьму длительный отпуск и проведу время с тобой и нашим сыном.

Джасим раздраженно отбросил рубашку.

– У меня нет времени на отдых. Отец очень болен. Я, насколько могу, стараюсь ослабить бремя его власти и взять часть его обязанностей на себя, но, если меня не будет, ему придется все решать самому. Он не переживет следующего сердечного приступа.

Постоянные вспышки гнева мужа пугали Элинор. Атмосфера в комнате накалилась.

– Разве он не прислушается к твоему совету?

– Упрямство – наша фамильная черта. – Джасим замер, глаза его яростно вспыхнули. – Поскольку ложь, похоже, твой фатальный порок, я буду честным. Меня тошнит от перспективы жить с лгуньей.

– Лгуньей? – Элинор раскрыла рот от изумления. – И в чем же я тебе солгала?

– Я поверил в твою глупую историю о романтической связи Мурада с твоей матерью. Отец понятия не имел, о чем я толкую! – проинформировал ее Джасим, едва сдерживая свой гнев. – Мой брат ни разу не обращался к нему с просьбой о женитьбе до того, как согласился на брак с Яминой.

Недоумению Элинор не было предела.

– Но это невозможно! Мама сама рассказала мне обо всем. Это было главным событием ее жизни, и у нее не было причин лгать…

– Лгунья не она, а ты! – взорвался Джасим. – Почему бы тебе не признать правду? Мурад подарил кольцо тебе, потому что у вас были отношения!

– Неправда! – выкрикнула Элинор.

В наступившей тишине Джасим стянул с себя трусы. Гибкая и стройная атлетическая фигура привлекла бы внимание любой женщины. Щеки Элинор покраснели. Даже в разгар ссоры она находила его бронзовую наготу неотразимой.

– Если бы я не знал наверняка, что в нашу первую ночь ты была девственницей, я вышвырнул бы тебя вон из дворца! – прорычал Джасим, возмущенный ее упорным нежеланием сознаться во лжи. – Какой распутницей надо быть, чтобы принять такое дорогое кольцо из рук женатого мужчины, а потом, не довольствуясь этим, прыгнуть в постель к его брату!

– Не смей называть меня распутницей! – в ярости набросилась на него Элинор, следуя за ним в ванную.

Джасим включил воду и встал под освежающую струю. На душе у него было мерзко оттого, что она солгала ему, а он, в свою очередь, настолько доверился ей, что решился обсудить этот скользкий вопрос с отцом. Его жена – жадная бессовестная лгунья, которая с помощью своей привлекательной внешности манипулировала его братом! Гордиться тут нечем, остается только сгорать от стыда.

И все же он с удивлением отметил, что Элинор было ни капли не стыдно. Сияющие рыжие волосы обрамляли бледную красоту ее лица, в изумрудных глазах сверкала обида. Она ответила ему яростью на презрение. Она пыталась выставить его дураком и заслуживала самого худшего. Она должна понять, что он выведет ее на чистую воду. А если не поймет, пусть пеняет на себя. Он превратит ее жизнь в ад, ибо не собирается терпеть подобных выходок.

– Ты ведь не дала мне настоящего отпора, не так ли? Да и зачем? – рассуждал Джасим, стоя под душем. – Я шел прямо тебе в руки. Я был куда большей удачей, чем Мурад, потому что у меня не было жены. Конечно же ты жаждала переспать со мной!

– Не могу поверить, что ты способен так меня оскорблять.

– Я хочу, чтобы ты мне во всем призналась прямо сейчас, – приказал Джасим. – Как далеко зашли твои отношения с моим братом? Должно быть, достаточно далеко, раз он подарил тебе кольцо.

– Ты все неправильно понял, и я не собираюсь отвечать на твои глупые унизительные вопросы. – Она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться, и ее грудь соблазнительно колыхнулась. – И уж тем более не жажду проходить с тобой через вторую безумную свадьбу… мне и одной за глаза хватило!

– Ты находишься не в той стране, чтобы угрожать мне, – остудил ее пыл Джасим, выходя из душа и берясь за полотенце. – Попробуй поставить меня в неловкое положение, и я клянусь, что расскажу отцу о твоем флирте с Мурадом. Тогда никакой свадьбы не будет, и ты окажешься в самолете. Одна.

Элинор похолодела от ужаса, так как уже имела возможность убедиться в его беспощадности.

– Не искушай меня. В Квараме я могу делать все, что пожелаю!

– И взять вторую жену тоже? – презрительно фыркнула Элинор. В данной ситуации она не видела нужды церемониться.

– Это шутка?

– Вовсе нет. Твоя кузина Лейла предполагает, что ты надеешься именно на такой исход…

Джасим высоко поднял мокрую голову, прекрасное лицо его исказила злоба.

– Она не посмела бы. Только ты имеешь дерзость выдумывать всякую чушь и бросать мне в лицо подобные обвинения! Уже больше века никто в Квараме не брал себе второй жены.

– Я ничего не выдумываю и никого не обвиняю! – возмутилась Элинор.

– Как можно говорить мне такие гадости! – выдохнул Джасим. Он отбросил полотенце и пошел в гардеробную. – Тебе должно быть стыдно. Сегодня вечером я обедаю с отцом, увидимся завтра.

– Почему меня должно волновать, чем ты занимаешься и куда идешь? – огрызнулась Элинор, не желая выдавать своей слабости.

Застыв на месте и глядя в окно, она лишь мельком заметила, что Джасим облачается в традиционный восточный наряд. Полное перевоплощение в величавого принца пустыни состоялось.

Через двадцать минут после ухода отца Сами вернулся под крылышко Элинор в сопровождении длинной процессии слуг с детской мебелью и игрушками. Мальчика устроили в большой комнате напротив главной спальни родителей. Когда малыш отправился спать, Элинор отведала приготовленных Саидом легких яств.

Она пребывала в полном отчаянии. Лейла без труда обвела ее вокруг пальца, внушив мысль о желании Джасима взять вторую жену. Теперь Джасим обижен и убежден, что она посмеялась над ним и культурными традициями его родины. А еще он был уверен в ее беспримерной лживости. Если его отец не подтвердил связь Мурада с ее матерью, этого уже никто не подтвердит. Забыл ли король об университетском романе сына? Или действительно не знал о юношеских отношениях Мурада с англичанкой?

Элинор разбудили голоса. Спала она плохо. Вновь и вновь прокручивала в голове ссору с Джасимом, придумывала слова, которые могла бы ему сказать. В итоге голова ее была тяжелой, тело усталым, глаза распухли. Чувствовала она себя ужасно и не могла поверить в то, что настал день ее второй свадьбы.

Нахмурившись, она села в кровати. По царившему вокруг полумраку она поняла, что солнце еще не встало. Она потянулась к лампе.

– Позволь мне, – прозвучал голос Джасима.

Зажегся свет, и Элинор вопросительно посмотрела на возвышавшуюся над кроватью фигуру.

Восточного наряда на Джасиме не было, на безупречного бизнесмена, которого она знала, он тоже мало походил. Он был в выцветших джинсах и футболке, волосы растрепаны, лицо покрыто щетиной. Но ее внимание привлекли его глаза – яркие и усталые.

Он выразительным жестом протянул к ней загорелые руки:

– Прости, что разбудил тебя, но я не мог заснуть. Мы плохо расстались, а этого не должно быть, особенно в такой день. Я вышел из себя. Я был груб. Я был жесток…

– Да… – Элинор еле выдавила из себя это слово, ибо ее одолевали противоречивые чувства. Он был настолько серьезен и так искренне признавал свою вину, что она не могла сохранять дистанцию и продолжать ненавидеть его. Всем своим существом она стремилась к нему и протянула ему руку.

Он все с той же серьезностью взял ее ладонь в свою.

– Когда я представляю, как ты флиртуешь с Мурадом, у меня внутри все переворачивается, и я не могу сдержать свой гнев, – нехотя признался он.