наивный мальчишка. Ему как будто подарили драгоценный подарок, о каком он даже и мечтать не смел, подарили просто так, от преизбытка щедрости. Что изменилось, Джованни не знал. Просто по-особому блистала луна в черном небе, по-особому искрился на морозе снег, и тишина кругом была особой, и песни молодежи, слышные издали в пронзительном воздухе, — все вновь, как в детстве, обрело для Джованни свои тайны, вернулись веселье и радость. Это был обычный праздник, и еще что-то, огромное и прекрасное, — уверенность в том, что произошло чудо. Только потому, что так красиво падает хлопьями снег, или потому, что нарядные горожане столь умилительно и торжественно приветствуют друг друга.

Граф приехал на следующее утро, как и обещал. В утреннем свете церковь выглядела совсем иначе, но ощущение тайны и чуда не оставило Джованни, он служил мессу с редкостным удовольствием, стремясь выразить благодарность Господу за то счастье, каким Он вдруг одарил его. После службы к Джованни пришел капеллан графа, Арнуль.

— Мессир епископ, я слыхал, вы сильно образованный, — неловко начал он. — Подучили бы меня немножко. А то я учился, конечно, только давно это было, подзабыл я кое-что. И опять же, мир-то, он на месте не стоит, может сейчас что по-другому делается. Вразумите, не откажите в милости.

Джованни улыбнулся внутренней потаенной улыбкой: последние слова капеллана повторяли фразу, сказанную давеча графом.

— Хорошо, — кивнул он. — И чему же вы желаете учиться?

— Вот, скажем, службу вы служите так гладко, прямо так бы и слушал. Это у вас как выходит? — спросил капеллан.

— Не знаю. Может, потому что я понимаю, что говорю, — пожал плечами Джованни.

— Прямо вот так все-все понимаете?! — воскликнул капеллан с восторгом и недоверием.

— В меру способности моего разумения, — ответил Джованни. Капеллан удивился епископской образованности еще больше прежнего:

— Надо же как вас выучили-то. Вы, поди, на такую-то ученость не один год потратили!

— А то, — подмигнул ему Джованни.

Капеллан крякнул и расплылся в довольной усмешке:

— Меня-то быстренько выучите?

— Станете стараться, выучу, — пообещал Джованни.

— Слово даете?

— Я же сказал.

— Да так-то оно так, — капеллан почесал в затылке.

— Это и от вас будет зависеть, любезный мой Арнуль. Не захотите — не выучитесь, повторил Джованни. — А вы надолго здесь?

— В смысле, в Стокепорте? На зиму точно. Граф здесь зимовать собрался.

— Bene! — вырвалось у Джованни. — То есть я хотел сказать, это хорошо, потому что вы сможете многому успеть научиться.

— Ладно бы… А то граф меня олухом кличет, а мне это ох как неприятно, — вздохнул капеллан.

— А граф хорошо образован? — осторожно спросил Джованни.

— Куда там, — махнул рукой капеллан, — ничего он не образованный, я ему читаю, если что надо. Когда ему учиться-то было? Некогда ему было учиться, с малолетства воевал. Там, — капеллан указал рукой в неопределенном направлении, — на континенте.

— С французами?

— И с французами, и вообще. С кем придется. С королем, вон, нашим тоже. Старый граф, упокой Господь его душу, здорово нашему нынешнему голову задурил в свое время. Он, граф-то наш, на дочке того, покойного, женат был, на старшей, потому и сделался графом, — разговорился капеллан.

— Был? — переспросил Джованни.

— Так ведь померла она, бедняжка. Беатрис ее звали. И ребеночек их, дочка, тоже, — капеллан тяжко вздохнул. — Господь прибрал. Теперича графу опять жениться надо, а то кто ж графство наследовать будет? Ладно, что-то разболтался я, — остановил он себя. — Вы уж не взыщите, в нашей глуши и поговорить-то не с кем.

— Что правда то правда, — рассеянно ответил Джованни, занятый своими мыслями.

— Я что спросить-то хотел, — спохватился капеллан. — Тут в шестой день январских календ будет праздник святого Иоанна Евангелиста, не ваши ли именины?

— Да, но… — Джованни смутился. — Я не стану праздновать, не могу себе этого позволить, так что не беспокойтесь, забудьте.

— Ладно, что ж, коли так, — капеллан помялся, словно хотел еще что-то спросить, но передумал.

— Если вы не против, давайте посмотрим, что вам в мессе не понятно, — поспешил Джованни сменить тему разговора.

Так у них и повелось. Любознательный Арнуль остался своим первым уроком весьма доволен и приехал продолжить его уже на следующий день, после второго занятия. Капеллан был совершенно очарован и Джованни, и его познаниями: «Уж и не знаю я, как вас отблагодарить-то, ей Богу, мессир!» — разохался он на прощание.

В день святого Иоанна капеллан приехал довольный и сразу с порога вручил Джованни подарок:

— Вот, — Арнуль поклонился, — извольте принять от сиятельнейшего графа Честерского!

Зачем вы? Я же просил! растерялся Джованни, но подарок взял. Это оказался столовый прибор на одну персону: кубок, блюдо, тарелка.

— Чистое серебро, — объявил Арнуль.

— О, Мадонна, это же дорого! — Джованни просто не знал, что сказать.

— Граф-то может себе это позволить, поди не бедствует, — довольно хмыкнул Арнуль, радуясь реакции Джованни на подарок.

Джованни не мог укорять болтливого капеллана, получить подарок от графа было несказанно приятно.

В октаву Рождества Джованни много времени посвящал службам, по полдня проводил в соборе, потом праздновали Богоявление. Капеллан наведывался почти ежедневно, граф не приехал ни разу.

— Не любит он этого, — ответил Арнуль на вопрос Джованни, — так, найдет на него порой, сидит со своими людьми, псалмы поет, а вообще, не больно-то…

В день святого Вильгельма Джованни отслужил мессу за графское здоровье, в качестве подарка ему послать было нечего.

После Крещения Господня капеллан заговорил о том, не пора ли ехать в Стокепорт, приносить вассальную присягу. Джованни сразу согласился и попросил Арнуля просветить его относительно церемонии. «Ничего сложного», — уверил тот. В условленный день все каноники собрались ехать с Джованни, пользуясь тем, что он не умел никому отказать. Проводить вассалов к графу явилось полдюжины рыцарей и, конечно, капеллан. Всю дорогу до замка Джованни молчал, снедаемый напряженным ожиданием, отнявшим у него всякую способность к рассуждению.

Миновали деревню Стокепорт и впереди, посреди пустых полей, предстал величественный замок на холме. Огромный донжон и угловые башни на замковых стенах высоко взмывали в ненастное январское небо, утверждая величие графа Честерского и бросая вызов любому, кто посмел бы его принять. Замок Стокепорт был выстроен по всем правилам французского фортификационного искусства. В Англии Джованни не видал ничего подобного. У него замерло сердце. Джованни приуныл. Между ним и графом вновь разверзалась непреодолимая пропасть. Кто такой граф? Владетельный сеньор. А кто Джованни? Мелкая сошка, как говорится, епископ — одно название.

Со стены замка затрубили, начали опускать подъемный мост. Джованни покрепче сжал в руке поводья, больно уж не любила Логика проходить под воротами. Но в этот раз все сошло благополучно: присмирела и лошадь Джованни, и его каноники. На внутреннем дворе замка их встречало множество народу.

Граф ждет вас, Ваше Преосвященство, объявили Джованни, стремянной ловко помог ему сойти на землю, привратник с поклоном пригласил следовать за собой.

Джованни провели в главный зал, занимавший целый этаж пузатого донжона. Время близилось к полудню, но в зале дымило множество факелов. Джованни снял верхние перчатки. Зал был огромным, но