Кит уставился перед собой, шевеля губами. На экране значилось:
Это — только Проверка Системы Оповещения о Чрезвычайных Ситуациях. Если произойдет настоящая Чрезвычайная Ситуация, то здесь будет показано, на какой канал следует переключиться, чтобы узнать самую последнюю информацию.
Но это — только проверка.
— Ты вообще хоть что-нибудь на свете способна понять? — обернулся Кит к Кэт. — Испугала меня до смерти, мать твою так. Думал, телевизор испортился. — Он мотнул головой на экран. — Все там в порядке. Смотри. Смотри! Вот, все там снова на месте. Жратва моя где?
Когда Кит принялся с удовольствием уплетать любимое свое мексиканское чили и четыре абрикосовых кекса, Кэт сказала:
— Я в библиотеку ходила. Там совсем не стало газет.
Выдернув из-под мышки свой таблоид, он прочавкал:
— А это что, по-твоему? Ты то ли ослепла, то ли…
— Но там…
Теперь Кит уставился в свою пустую чайную чашку. Кэт, по-детски прямо держа спину, поднялась, вышла в соседнюю комнату, чтоб уложить малышку, вошла снова и, перегнувшись через его плечо, взяла заварочный чайник, укутанный в салфетку.
— Это же не газета.
Он предостерегающе выкатил на нее глаза.
— В ней нет ни слова о Кризисе.
— Да пошла бы ты, так и не так, — сказал он небрежно. — У них-то всегда об этом бывает.
На протяжении всего последнего месяца Кит шагал с этим Кризисом в ногу, так как читал крохотные заметки из тех, что порой помещали в подвале четырнадцатой страницы. Заголовки заметок блистали разнообразием: «ЯНКИ, &@?*!», «КРАСНОЕ „НЕТ“», а то и «ГРРСКИ!» А в другой раз, над заметкой столь же крохотной, Кит прочел заголовок, набранный необычайно мелким шрифтом: «БАШКА В ЧАЛМЕ В ТУПИКЕ». Вот и сейчас он с триумфом обратился к странице четырнадцать. Однако подвальной заметки там не оказалось, а была статья замредактора, посвященная здоровью жены Президента.
— Ну вот, видишь. Значит, ничего и не происходит.
— Это ты так думаешь.
Кит умолк. Он погрузился в материал о кинозвезде Бёртоне Элсе. Помощники Элса яростно опровергали слухи о том, что Бёртон якобы является бисексуалом. С момента загадочной гибели юной своей жены Бёртон постоянно пытался установить связь с Лианой по ту сторону загробного мира. Иллюстрациями ко всему этому служили фотографии Бёрнона и Лианы, на которых оба были по пояс обнажены.
— Говорят, будто бы…
Кит, швырнув на стол вилку и нож, вскочил на ноги.
— Ты бы занималась собственными долбаными делишками, а? Господи, называешь себя моей женой — и
Малышка проснулась. Но не плакала. Глаза ее поблескивали.
В девять утра, уже в «Черном Кресте», Кит поставил на стойку свою кружку, рядом положил дротики, отправился в заднюю комнату и стал звонить. Прошла целая вечность, прежде чем Мэнджит вернулся в кладовую, приведя с собой Триш Шёрт.
— Матч отменили, — небрежно сказал Кит.
— Почему?
— Вопрос, блин, в моей готовности.
— Что?
— Да так, связано, блин, с повреждением пальца.
— Что случилось? Она сидела по-турецки?
— Ладно, замнем.
— Я все равно пойду.
— Что ж, мы, блин, живем в свободной стране, — единственный раз слова Кит более или менее соответствовали действительности.
— Ты заглянешь позже?
Кит повесил трубку, даже не ответив «может быть». Вернувшись к стойке, он увидел Гая.
— Приветствую, Кит.
— Здорово, приятель.
Кит ощутил нечто такое, что ему доводилось ощущать нечасто: смущение. Точнее сказать, он, возможно, и ощущал бы его — смущение, — когда бы располагал досугом. Смущение довольно редко обременяло Кита: книга под названием «Кит и смущение» оказалась бы очень короткой книгой — она, собственно говоря, закончилась бы странице на второй или третьей… Он поднял взгляд. Гай взирал на него с выражением жалостливой привязанности.
— Требования, — сказал Кит. — Обязанности, что ты принужден исполнять. Все эти требования. А ты так ограничен во времени…
Гай кивал.
— А событьице-то немаленькое, — сгибая свой
Гай по-прежнему кивал. Казалось, он готов согласиться с любым предположением, какое бы ни выдвинул Кит.
— Да, — продолжал Кит, — событие немаленькое. Уж за
— Разумеется.
— Пригласи туда Ники.
— Разумеется.
— Николь. Мне, видишь ли, не по зубам.
На мгновение оба они облокотились на стойку, совершенно одинаково, как равные. Потом Кит рассеянно произнес:
— Этой кошатины у меня как грязи.
К ним подошел Джон Дарк, продажный коп — грязнотца неопределенного рода. Кит заказал выпивку для всех троих: он кое-что задолжал Дарку за улаживание дела Телониуса. Но все обернулось еще большей фигней. Мгновенно — или почти мгновенно — имя Телониуса выпрыгнуло из файла с данными по ДНК. И тут то же самое приключилось с Китом. Тупость с его стороны, да и только: на крошках от пирога со свининой была его, Кита, слюна. Ради пирогов со свининой Кит немало бы сделал, Кит черт знает что совершил бы во имя пирогов со свининой; но идти ради них в тюрьму, уж это, он полагал… увольте, это уж чересчур! Они втроем с полчаса провели за обсуждением трудностей, которые неизбежно встают перед «Рейнджерами» и которые те вынуждены преодолевать, чтобы преобразовать превосходство в воздухе в забитые голы. После этого разговор вдруг перешел на тему обескураживающего спада посещаемости матчей в первые месяцы сезона.
— Это просто-таки разрывает вам душу, — сказал Дарк со всегдашней своей веселостью. — А ведь может стать и того хуже. Что сегодня поутру видали вы на телеэкранах? План действий при чрезвычайной ситуации! Частичная эвакуация Центрального Лондона!
Кит посмотрел в сторону, а Гай — вниз.
— А как тогда с «Рейнджерами», а? — смеялся Дарк. — Если эту вот кучку народу эвакуировать? Сдвинуть эту вот кучку? Да они, туды их растуды, просто
