Молодые люди молча ехали рядом. Занятые своими мыслями, они не замечали чудесного ландшафта, развертывавшегося во всем своем богатом разнообразии по мере их продвижения. Так, не обменявшись ни словом, и домчались они до ранчо.

Бухало, верный своей привязанности к донье Марианне, заблаговременно возвестил о ее приближении. Все обитатели ранчо, не исключая и слепого старика Санхеса, высыпали навстречу своей любимице.

С первого же взгляда донья Марианна успела убедиться в том, что ее молочный брат дома.

– Ах, Боже мой, нинья! Каким благодатным ветром занесло вас так поздно сюда! – радостно воскликнула кормилица.

– Просто захотелось повидать вас, мадресита[73]. Я так давно не целовала вас, что мне положительно стало невтерпеж.

– Как жаль, что вы так поздно, нинья! – сказал старик Санхес. – Мы едва успеем переброситься несколькими словами.

– Как знать! – ответила донья Марианна и, соскочив с коня, обняла старика. – А я вот возьму да и переночую у вас!

– Не может быть! Неужели вы в самом деле хотите так осчастливить нас, нинья?

– Да, хочу. И в доказательство я попрошу моего брата оставить меня здесь, а самому вернуться в асиенду.

– Так!.. Значит, меня уже в отставку! – засмеялся дон Руис.

– Жаловаться теперь поздно: ведь я предупреждала тебя.

– Я не жалуюсь; скажи только, в котором часу мне приехать за тобой завтра.

– Об этом не беспокойся, Руис. Мариано сам проводит меня домой.

– И на этот раз, нинья, я поступлю иначе. Убей меня Бог, если я хоть на шаг отстану от вас! – воскликнул тигреро.

– Неужели ты уже гонишь меня, жестокая? – шутливо произнес дон Руис.

– Нет, отчего же! Отдохнешь, закусишь немного… На все это тебе дается час времени. После чего… исчезни, испарись!

– И на том благодарю, сестренка! – засмеялся Руис. Все вошли в ранчо.

Старуха Санхес успела уже, с проворством и радушием хозяйки мексиканского ранчо, поставить на стол разные прохладительные напитки: пульке, мескаль, каталонскую водку, оранжад и тамариновую настойку. Гости, измученные жаждой, не стали, конечно, отказываться и, к великому удовольствию гостеприимных хозяев, без всяких церемоний налегли на обильное угощение.

Дон Руис, ласково поддразнивая донью Марианну, в глубине души не сомневался, что решение сестры остаться в ранчо не было простой прихотью, а вызывалось серьезными соображениями. Развеселившись, дон Руис не скупился на остроумие. Заметим тут кстати, что образованные мексиканцы свободно общаются с простым людом, не опасаясь быть непонятыми, чего нельзя сказать о французах, остроумие которых угасает, лишь только они садятся за один стол с простыми людьми.

Когда день стал клониться к вечеру, дон Руис попрощался с хозяевами, вскочил на коня и помчался обратно в асиенду. Вечер в Мексике, как и во всех субтропических странах, – самое приятное время суток; неудивительно, что здешний народ предпочитает проводить его на открытом воздухе, а не взаперти. С наступлением темноты люди рассаживаются на лавочках у своих ранчо, беседуют, поют, пляшут и до трех часов ночи даже не помышляют о сне. Донья Марианна любила проводить так вечера в гостях у кормилицы. Однако на этот раз она тотчас же после отъезда дона Руиса стала зевать и вообще обнаруживать такие явные признаки усталости, что старики предложили ей отправиться на покой, да и сами вскоре последовали ее примеру.

Молодой тигреро предпочел открытый воздух комнатам, не остывшим еще от дневного жара. После обычного обхода ранчо он подвесил гамак у ворот и как был в одежде, так и повалился спать.

Спустя час, когда все в ранчо, в том числе и тигреро, крепко спали, Мариано ощутил сквозь сон ласковое прикосновение чьей-то руки к своему плечу. Он раскрыл глаза: перед ним стояла донья Марианна.

– Что случилось? Что с вами, токайя?

– Тсс!.. Говорите тише, – шепнула она. – Ничего не случилось, все спокойно, Мариано, просто мне надо поговорить с вами.

– Слушаю вас, токайя! – шепнул тигреро, одним прыжком соскочив с гамака на землю.

– Мне так было жаль, Мариано, вспугнуть ваш сладкий сон. Я простояла около гамака с четверть часа, не решаясь разбудить вас.

– Ну, это вы напрасно, нинья! – засмеялся тигреро. – Наш брат, лесной бродяга, спит так крепко, что за один час славно высыпается. А я, если не ошибаюсь, залег часа два назад. Итак, говорите, нинья, я весь внимание. С минуту донья Марианна собиралась с мыслями.

– Вы любите меня, Мариано? – неуверенно произнесла она наконец.

– Как родную сестру! Постыдились бы задавать такие вопросы!

– Это потому, Мариано, что я хочу просить вас оказать мне большую услугу.

– Говорите, нинья, не бойтесь: отказа не будет. Вы знаете, что я предан вам душой и телом.

– Берегитесь, Мариано! Не связывайте себя слишком твердыми обещаниями: есть вещи, перед которыми люди отступают, – с лукавой усмешкой произнесла она.

– Возможно, нинья, вполне возможно; но для меня ничего такого не существует, коль скоро речь идет о вас.

– Скажите, Мариано, вы дружны с охотником по прозванию Твердая Рука?

– Очень, очень дружен с ним!

– Он благородный человек? – спросила донья Марианна.

– Признаться, я не совсем понимаю ваш вопрос, нинья.

– Ну, можно ли на него положиться? Умеет он держать свое слово? Иначе говоря, хороший ли он человек?

– Сеньорита, – проникновенно начал Мариано, – однажды я находился в таком отчаянном положении, что мне оставалось только положиться на Господа Бога. Мне помог Твердая Рука, он спас мне жизнь. Да разве только мне! Я видел не раз, как этот человек совершал ради людей подвиги, невероятные по своей дерзости и отваге. Он для меня больше, чем друг… даже больше, чем брат. В любую минуту я готов отдать за него жизнь. Вот что я думаю, нинья, об охотнике по прозванию Твердая Рука!

– И вы часто видитесь с ним?

– Всякий раз, когда у меня имеется надобность к нему, а у него – ко мне.

– Значит, он живет где-то поблизости?

– Не так давно он гостил несколько дней у нас.

– Неужели?! Может быть, он собирается вновь побывать у вас на этих днях?

– Не знаю.

– А что же он тут делал?

– Не знаю точно; думаю, что он охотился, хотя за все время его пребывания в ранчо он ни разу не приносил дичи.

– Вот как! – задумчиво протянула донья Марианна. После минутного размышления она снова заговорила: – А вы сумели бы, Мариано, найти этого охотника, если бы мне понадобилось повидать его?

– Надеюсь.

– Надеетесь? Значит, не совсем уверены?

– Простите, нинья, я не так выразился. Конечно, я найду его: есть такое место, где мы обычно встречаемся.

– Но может случиться, что как раз в этот день его там не окажется.

– Вполне возможно, разговор в такой поздний час, да еще под открытым небом.

– Мариано, – произнесла она наконец, энергично тряхнув при этом головой, – я уже сказала, что намереваюсь просить вас оказать мне услугу.

– Да, и я обещал исполнить вашу просьбу.