Но только я собрался потянуть дверь на себя, как она неожиданно распахнулась – причем так резко, что едва не сбила нас с ног. Мы отскочили назад и уставились на человека, который появился в темном дверном проеме.

Он смотрел на нас с Эмили совершенно безумным взглядом. Глаза у него были черные-черные. И какие-то диковатые. Длинные серые волосы – то ли седые, то ли просто светлые, но давно не мытые – были собраны сзади в хвост.

Лицо у него было кирпично-красного цвета. Может быть, обгорело на солнце. Или побагровело от ярости. Во всяком случае, он смотрел на нас очень даже неприязненно. И выражение у него было самое что ни на есть угрожающее.

На нем были черные мешковатые джинсы, белая рубаха – вся замызганная и помятая – и старые стоптанные сандалии.

Он просто стоял в темном дверном проеме и таращился на нас своими черными глазищами. А потом он открыл рот, обнажив два ряда кривых желтых зубов.

Мы в страхе прижались друг к другу и отступили на пару шагов назад.

Вообще-то меня распирало от любопытства Мне хотелось спросить у него, кто он такой и почему живет на болоте. И самое главное не подскажет ли он нам дорогу к дому.

У меня в голове вертелось столько вопросов…

Но я сумел выдавить только:

– Э… извините.

И только тогда до меня дошло, что я стою перед хижиной один. Эмили уже со всех ног неслась к лесу. Ее длинный хвост мотался у нее за спиной из стороны в сторону. Сестра нырнула в заросли высокой травы, и я почти потерял ее из виду.

Я тоже пулей сорвался с места и побежал следом. Сердце колотилось так, словно готово было выскочить из груди. Ноги увязали в мягкой земле.

– Эмили, подожди! Подожди меня!

Я выбежал на тропинку, усыпанную сухими листьями.

Я очень старался не отставать от сестры.

Я оглянулся всего один раз… и завопил дурным голосом:

– Эмили, он за нами гонится!

Человек из хижины преследовал нас. Он не бежал – просто шел быстрым шагом, низко пригнувшись к земле. Но все равно он, кажется, нас догонял. Его руки болтались, как плети. Он тяжело дышал. И рот у него был открыт, так что были хорошо видны его страшные кривые зубы.

– Беги! – крикнула мне Эмили. – Грэди, беги!

Мы неслись по узкой тропинке, вьющейся сквозь заросли высокой – почти с меня ростом – травы. Деревья редели. Мы выбежали из сумрака на солнце, а потом снова нырнули во влажный сумрак.

– Эмили, подожди! – выкрикнул я, задыхаясь.

Но она продолжала мчаться вперед.

Слева возникло какое-то длинное, узкое озерцо. Посередине, прямо из воды, торчали какие-то странные деревья. Темные толстые корни оплетали их тоненькие стволы. Я даже вспомнил, как они называются: мангровые деревья. Мы проходили в школе… В другой ситуации я обязательно задержался бы здесь ненадолго, чтобы рассмотреть их как следует. Но сейчас мне было не до того.

Тропа шла по самому берегу озерца. Moи сандалии проваливались в мягкую заболоченную почву. Тропа огибала озерцо и опять сворачивала в лес. Я несся вперед, не обращу внимания на стеснение в груди.

Во рту у меня пересохло.

Дышать было нечем.

У меня вдруг кольнуло в боку так сильно что я заорал от боли. Мне пришлось остановиться.

Я стоял и ловил ртом воздух, как рыба выброшенная из воды. И никак не мог отдышаться.

– Эй… его нет, – выдохнула Эмили, Он; тоже остановилась и в изнеможении привалилась спиной к стволу дерева. – Кажется, мы от него убежали.

Она с трудом проглотила слюну.

Я согнулся пополам, держась обеими руками за бок. Постепенно боль проходила. А еще через пару минут мне удалось восстановит! дыхание.

– Жуть какая, – прошептал я.

Я не мог сейчас думать ни о чем другом.

– Точно, жуть, – согласилась Эмили. Она подошла ко мне и помогла распрямиться. как? В порядке?

– Да вроде бы.

Боль наконец прошла. У меня всегда колет в правом боку, если я долго бегаю. Но на этот раз боль была просто адской. Гораздо сильней чем обычно. Хотя вообще-то мне еще не приходилось так бегать. Я имею в виду, что за мной еще никогда не гнались всякие страшные дядечки…