На них было страшно смотреть. Я никогда в жизни не видел такой свирепой, животной ярости. Это была настоящая драка. Не на жизнь, а на смерть. Я отвернулся.

– Я знал, что это не Волк. Я знал…

Я по-прежнему говорил вслух.

Раздался оглушительный визг. Он так меня напугал, что я упал на колени.

Когда я поднял глаза, то увидел, что Вил бежит с поля боя. Бежит, опустившись на четвереньки… Или было бы правильнее сказать: на все четыре лапы? Волк несся следом за ним, рыча и кусая его на бегу. Он гнал Вила прочь.

Я уже не различал их в темноте.

А потом я услышал еще один вопль – пронзительный вопль боли, от которого у меня по спине побежали мурашки. И отчаянный вой израненного в драке зверя, признающего свое поражение.

Это был Вил.

Значит, Волк победил.

Я закрыл глаза и… провалился в темноту, которая накрыла меня, как волна.

– Тебя слегка лихорадит, – сказала мама. – Но это не страшно. Пройдет.

– Это болотная лихорадка, – пробормотал я. У меня все плыло перед глазами. Даже мамино лицо я различал с трудом: словно сквозь дрожащую пелену.

Я даже не сразу понял, где нахожусь. Только минут через пять до меня дошло, что я лежу у себя в кровати.

– Как… как я сюда попал?

– Болотный отшельник, – сказала мама. – Он нашел тебя на болотах и принес домой.

– Правда? – Я хотел сесть на постели, но ничего у меня не вышло. Плечо пронзила такая боль, что я едва не заорал. Я с удивлением обнаружил, что плечо у меня перевязано. – Оборотень… Вил… Он меня укусил. – У меня вдруг пересохло в горле. Я тяжело сглотнул.

Из тумана у меня перед глазами выплыло папино лицо.

– Что ты там говоришь, Грэди? – Папа наклонился поближе ко мне. – Какой еще оборотень?

Я рассказал им все от начала и до конца. Они выслушали меня молча, не перебивая. Но я заметил, что, пока я говорил, они несколько раз переглянулись.

– Вил – оборотень, – заключил я. – Он превратился в волка. При полной луне. Он превратился и…

– Схожу-ка я и проверю, – решительно заявил папа, пристально глядя на меня. – То, что ты рассказал, Грэди, это больше похоже на бред сумасшедшего. Может быть, это все из-за горячки. Не знаю. Но я собираюсь пойти туда, к твоему другу, и сам все проверить на месте. Вот прямо сейчас и пойду.

– Папа, будь осторожен, – крикнул я ему вслед. – Будь осторожен.

Когда папа вернулся, я сидел в гостиной и смотрел телевизор, поедая воздушную кукурузу. Плечо побаливало, но я себя чувствовал уже лучше.

Я удивился, что папа вернулся так быстро. Причем, я заметил, что вид у него озадаченный.

– Там никого нет, – объявил папа, задумчиво почесывая макушку.

– В каком смысле, никого нет? – не поняла мама.

– Вообще никого. Дом пустой. – Папа присел на диван. – Такое впечатление, что там никто не живет. И не жил уже несколько месяцев.

– Да уж, Грэди. – Эмили театрально закатила глаза. – Странные у тебя друзья.

– Ничего не понимаю. – Папа тряхнул головой.

Я тоже мало что понимал. Но мне было уже все равно. Главное, Вила нет. Оборотня больше нет.

Он исчез. Навсегда.

– И теперь я могу оставить Волка? – спросил я у папы. – Он спас мне жизнь. Могу я его оставить?

Папа внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал.

– Болотный отшельник сказал, что видел, как Волк отогнал от Грэди какого-то зверя, – сказала мама.

– Наверное, белочку, – пошутила Эмили. И как всегда, неудачно.

– Эмили, прекрати, – попросил я по-хорошему. – Волк действительно спас мне жизнь.

– Да, я думаю, что ты можешь его оставить, – нехотя проговорил папа.

– Ура! – радостно завопил я и побежал во двор, чтобы обнять моего дорогого пса.

Все это случилось примерно месяц назад.

С тех пор мы с Волком не раз ходили на болота. Я изучил там каждый уголок. Теперь я знал эти болота как свои пять пальцев. И мне было так классно с Волком. Я его воспринимал не как пса, а как лучшего друга. Правда.