– Твои? – с трудом ворочая во рту шершавым спекшимся языком, спросил подполковник, кивнув головой на разведчиков, медленно спускавшихся с горы.

– Мои, – ответил Седой и протянул десантнику пачку сигарет.

Они присели на колесо и закурили.

– Как думаешь, могли бы мы каким-то образом избежать сегодня таких потерь?

Седой задумчиво жевал фильтр сигареты. Он провел по Чечне не один десяток колонн и знал ответ на вопрос. Он мог бы сказать, что маршрут перед прохождением колонны обязательно проверяется, что непосредственно перед прохождением колонны проводится инженерная разведка дороги, которая выявляет и обезвреживает заложенные боевиками фугасы. Что саперы и после инженерной разведки идут под прикрытием разведчиков впереди колонны и ищут фугасы, которые могли быть заложены после прохождения ими маршрута. Что по гребням впереди и в середине колонны должны следовать разведгруппы. Что обеспечить качественную охрану колонны, в которой более сотни машин и которая растягивается на десяток километров, практически невозможно. Что при такой протяженности колонны в небе должны находиться две двойки вертолетов воздушного наблюдения…

Седой мог бы все это сказать подполковнику ВДВ, сидящему сейчас рядом с ним и болезненно переживающему потерю людей и техники. Мог бы… но не сказал. Потому что прекрасно понимал его состояние и то, что большинство из сказанного он примет на свой счет, и это еще больше усугубит его душевную боль.

Поэтому Седой выплюнул сигарету и сказал совсем не то, что думал:

– Братское сердце, мы сделали все, что могли! И даже больше того, что могли… А то, что в организации и формировании колонны были допущены серьезные просчеты, – это не наша с тобой вина!

– Слушай, мне доложили, что кто-то из твоих офицеров командовал моими разведчиками в засаде. Кто завершил разгром банды, они?

– Завершили твои орлы, а советник – вон он, легок на помине, – Седой кивнул головой на приближающегося Ящера. Тот лихо, чертом вывернулся из-за БТРа и слегка заплетающимся языком (приложился, видимо, у десантников к заветной командирской фляжке) доложил, что задание выполнено.

– Скажи мне звание, фамилию, имя, отчество – представление к ордену на тебя оформим, – обратился к нему подполковник.

Ящер виновато посмотрел на Седого и, отвернувшись, ничего не ответил.

– Младший сержант Игорь. Кличка Ящер, – ответил за него Седой, поднимаясь с колеса и давая понять, что дальнейшие вопросы неуместны.

Подполковник тяжело встал, оглядел разведчиков, их камуфляж без нашивок и знаков различия, БТР без опознавательных знаков и бортового номера… и все понял.

– Тебя-то хоть как звать-величать? – обратился он к Седому. – За кого мне чарку сегодня поднять?

– Седой, – ответил тот. – Зовут меня – Седой.

Подполковник улыбнулся в ответ и молча заковылял к своим десантникам, которые продолжали растаскивать по обочинам сгоревшие машины…

Гешка шел первым в боевом охранении. Чуть приотстав, метрах в десяти от него шли Могила и Курдюк.

Река, с ревом перекатываясь через огромные, шлифованные многотонными массами воды валуны, грохотала, запертая в узкой теснине ущелья. У переката река разливалась на два узких рукава, один из которых резко уходил за каменную стену, а второй, изгибаясь змеей, – в лес.

Разведчики передвигались по узкой полосе галечника, разделявшего сейчас оба рукава реки. Кроме рева и беснования горной реки, ни один посторонний звук не долетал в тесную каменную щель, называемую на карте «ущелье Ямансу».

Гешка был старым разведчиком… За плечами было Приднестровье, Абхазия, осетино-ингушский конфликт, Первая чеченская… И вот уже второй год он «топтал» Вторую чеченскую. И все – в разведке.

Опасность он почувствовал, еще только ступив на вымытый рекою галечник. И хоть не видел ничего, представляющего угрозу, все же подал остальным знак «внимание» и взял оружие на изготовку. И это спасло жизнь и ему, и остальным…

Разведдозор «духов» показался из-за стены совершенно неожиданно. Трое боевиков одновременно вышли на открытое пространство и нос к носу столкнулись с Гешкой. Тот первым открыл огонь (сказалась многолетняя выучка) и увидел, как пули, проходя сквозь густую черную бороду «духа», развевают ее струйками раскаленного воздуха. Затем, казалось, загрохотало со всех сторон! Это основные силы «духов» поперли прямо по реке, веером расстреливая открывшееся пространство.

Гешка прыгнул за огромный валун, росший прямо из воды, и тут же по нему зашлепали пули. Оглянувшись назад, Гешка не увидел своих пацанов, но, судя по коротким очередям, бившим из-за его спины, они были живы и вели огонь. Он резко выглянул из-за камня и выпустил в скопище «духов» прицельную очередь, успев удивиться, что их так много…

Тем временем подошли остальные разведчики, и бой в ущелье разгорелся с новой силой. Замкнутое пространство теснины, закованное в миллионы тонн скальных пород, не выпускало звуки наружу, заставляя их множиться многократно и с силой вбивая эхо в барабанные перепонки. Скоро Гешка совсем оглох – в ушах стоял только непрерывный колокольный набат, разбивающий мозг на отдельные кусочки…

«Духов» было очень много, и скоро они начали потихоньку продвигаться вперед, оттесняя разведчиков в лес. Гешка, оказавшийся оторванным от группы, не знал и не видел этого, продолжая выбивать «духов» из-за своего прикрытия. Времени оглянуться и посмотреть, что происходит сзади, у него попросту не было – нужно было постоянно вести огонь, чтобы не дать «духам» возможности окружить его.

И вдруг все резко стихло. И рев реки, потревоженной людьми, которые сошлись здесь, чтоб убивать друг друга, показался Гешке сказочной мелодией…

Он выщелкнул из окна приемника пустой магазин и лихорадочно зашарил по карманам разгрузочного жилета, пытаясь найти полный. Тщетно – карманы разгрузки были пусты. В горячке боя он расстрелял все боеприпасы. Гешка вогнал в подствольник последний ВОГ и выглянул из-за валуна.

«Духи», не глядя в его сторону, таскали из воды и укладывали на галечник своих мертвых… Гешка сразу прикинул расклад сил – на десяток погибших в перестрелке и раненых «духов» – около пятидесяти живых, обозленных потерями и распаленных боем…

Он беспомощно оглянулся. Зря… Ясно было и так, что разведчики отошли, видя явное преимущество «духов» в живой силе.

Гешка схватился за рацию, но выдернул из чехла только треть ее корпуса, разбитого пулей или осколком…

«А как же я? – с тоской подумал Гешка. – Неужели про меня забыли?» Он знал, что его не бросят, что вот сейчас в лесу, куда отошла разведгруппа, обнаружится его отсутствие, разведчики перегруппируются и пойдут сюда, чтобы вытащить его из смертельной западни. Но он понимал и то, что стоит ему подняться из своего укрытия – и его тут же обнаружат. До спасительной линии леса – около ста метров, десяток из них нужно будет пробежать по воде. Да его срежут на первых же двух-трех шагах! Страх, нет, не страх – ужас, граничащий с паникой, змеей пополз в его сердце. «Думай, солдат, думай, – лихорадочно шептали губы. – Должен быть выход, должен». Гешка вынул из кармана разгрузки гранату и на всякий случай разогнул усики, удерживающие кольцо чеки. Он решил подорвать себя, если «духи» вдруг зайдут за валун и обнаружат его. Гешка знал, что бывает с разведчиками, попавшими в плен к боевикам. Сначала издевательства по полной программе, а потом… Потом – секир башка!

Разведчик взглянул на небо, забросанное белыми легкомысленными барашками облаков, и ему вдруг почудилось, что кто-то оттуда, с небес, ободряюще улыбнулся ему… Он помотал головой, отгоняя наваждение, и снова посмотрел в небеса. Прямо над его головой расплывался в ярко-синем небе ясно различимый крест из ослепительно-белых облаков… Разведчик не верил ни в бога, ни в черта. Но сейчас он понял, о чем сказали ему небеса…

Совсем рядом по воде зашлепали шаги, и Гешка услышал будничный разговор двух чеченцев. Они говорили так, как будто не было только что смертельного боя у этой реки…