Принимать участие в соревновании едоков сыра? Боже, Палакон, почему же ты такое тупое дерьмо?

— Виктор, — начинает Палакон, — мне кажется, что это не очень хорошая идея. Пойти на попятный — а вы собираетесь сделать именно это — в настоящий момент уже невозможно.

— Алло! — кричу я, опять вскакивая. — Алло! Не мог бы ты повторить последнюю фразу? Пожалуйста!

— Продолжайте делать то, что делали, — вздыхает Палакон. — Не отходите от сценария.

— Палакон, я хочу поехать в Париж вместе с этой девушкой, — упреждаю я.

— Это очень рискованный шаг, — предостерегает меня в ответ Палакон абсолютно серьезным тоном. — Он может оказаться для вас шагом к гибели.

— Но это в моей природе, — объясняю я. — Можно сказать, это в самой сущности моего характера.

— Возможно, это путешествие изменит ваш характер.

— Сомневаюсь.

— Я позвоню еще один раз перед прибытием в Саутгемптон, Виктор.

— Палакон, постой!..

Но он уже повесил трубку.

Около полуночи я кое-как одеваюсь и отправляюсь по видимости в «Мавританский зал», где накрыт ночной шведский стол, но на самом деле — в любой бар, где я смогу поспешно опрокинуть четыре порции водки с клюквенным соком и найти Марину. Я вышагиваю по штирборту с таким видом, словно это подиум, — снаружи темно и холодно — и заглядываю в окно, чтобы понаблюдать всю бессмысленную ночную суетню, происходящую вокруг шведского стола. Я замечаю голубенького немчика, держащего в руках тарелку, на которую навалена копченая лососина, и хотя он направляется прямо к столу, находящемуся в полуметре от того места, где я стою, я сомневаюсь, что он может разглядеть меня за собственным отражением в окне, но затем он начинает приглядываться, и лицо его озаряется, так что я отскакиваю от окна и тут же напарываюсь на Уоллисов, прогуливающихся по палубе. На Лорри нечто вроде вечернего платья без бретелек от Armani, Стивен же, защищаясь от ночной прохлады, набросил на плечи пиджак от смокинга.

— Виктор! — вскрикивает Лорри. — Мы здесь!

Я подношу руку ко лбу, прикрывая глаза от несуществующего света.

— Да? Кто это?

— Виктор! — хором восклицают они в нескольких метрах от меня. — Мы здесь!

Я начинаю прихрамывать, словно у меня болит нога.

— Какая неожиданность! — восклицаю я, протягивая руку, но тут же вскрикиваю и хватаюсь рукой за лодыжку.

— Виктор, нам так тебя не хватало за ужином! Надеюсь, с тобой все в порядке? — спрашивает Лорри.

— Да, нам тебя ужасно не хватало, — добавляет Стивен. — У тебя что-то случилось с ногой?

— Я… я проспал… — начинаю я. — Я ждал телефонного звонка… и заснул.

Пауза.

— Так тебе позвонили? — спрашивает Лорри несколько обеспокоенно.

— Да, разумеется, так что сейчас все в полном порядке.

— Но все-таки что случилось с ногой?

— Ну… я потянулся к телефону… и… случайно упал с кресла, в котором сидел… то есть спал, конечно, и тут, когда я тянулся за телефоном… оно упало и стукнуло меня по… (следует очень длинная пауза) …по колену.

Снова повисает долгое молчание, во время которого никто не произносит ни слова.

— И вот, когда я попытался встать — причем все это время я продолжал говорить по телефону — Я споткнулся о стул… который стоял у телевизора… — я остановился, чтобы дать им возможность произнести свои реплики.

Наконец Стивен изрекает:

— Да, это, видать, было зрелище!

Представив себе, насколько дико должен выглядеть предложенный мной сценарий, я вежливо разъясняю:

— На самом деле я еще легко отделался.

Лорри и Стивен согласно кивают головами, заверяя меня, что это действительно так. Все дальнейшее — не более чем краткая экспозиция: реплики легко срываются с моих губ и приходятся все к месту, потому что вдали я вижу Марину, которая стоит спиной ко мне возле ограждения палубы и смотрит на темную океанскую гладь.

— Завтра вечером? — предлагает Лорри, дрожа от холода.

— Пожалуйста, Виктор, — умоляет Стивен. — Я настаиваю, чтобы ты обязательно поужинал с нами завтра вечером.

— Господи, ну вы, ребята, и настойчивые! Хорошо, хорошо, завтра вечером, — говорю я, разглядывая Марину. — Ах нет, подождите — я же на завтра уже кое-кого пригласил на ужин. Как насчет следующей недели?

— Но на следующей неделе нас уже не будет на корабле!

— Неужели? И слава богу!

— Но ты же можешь взять с собой того, кого ты пригласил, — говорит Лорри.

— А ничего, если я буду не один? — спрашиваю я.

— Боже мой, у нас складывается квартет, — говорит Стивен, потирая руки.

— Она, кстати, тоже американка.

— Пардон? — переспрашивает с улыбкой Стивен.

— Она — американка.

— Ну и что… то есть замечательно, — говорит сбитый с толку Стивен.

Лорри старается, чтобы я не заметил ее недоверчивого взгляда, но это у нее плохо выходит.

— И ради бога, — продолжает Стивен, — когда будешь в Лондоне, не забудь заглянуть к нам.

— Но я однозначно направляюсь в Париж, — бормочу я, не сводя глаз с девушки. — Я однозначно не еду в Англию.

Уоллисы с большим трудом, но, кажется, наконец усваивают эту информацию и уходят, повторив еще раз: «Так значит, завтра вечером!», с таким видом, словно они только что совершили удачную сделку. Но, поскольку они удовлетворены и явно не собираются мне больше мешать, я даже не утруждаю себя тем, чтобы убедительно ухромать от них прочь. Вместо этого я начинаю медленно скользить по палубе по направлению к Марине, одетой в белые слаксы и белый кашемировый свитер, и эта одежда сидит на ней так, что она кажется одновременно и девственной, и бесстыдной, и тут моя поступь становится более робкой, и я чуть не начинаю пятиться назад, потрясенный ее красотой в этот миг, а она ест рожок с белым и розовым мороженым, а палубы на корабле обычно очень хорошо освещены, но Марина стоит в темноте на самом ветру. Прикоснувшись к ее плечу, я гляжу ей вопросительно в глаза.

— Где ты это раздобыла? — спрашиваю я, показывая на рожок с мороженым.

— О, привет! — отзывается она, непринужденно глядя на меня. — Один очень приятный пожилой человек — по-моему, его зовут мистер Иошомото, дал мне его, хотя я, по-моему, его ни о чем подобном не просила.

— Ах, вот как! — киваю я, а затем говорю, показывая рукой за борт: — А ты что там такое высматриваешь?

— И сама не знаю, — отвечает она. — Там все черным-черно.

— И очень холодно, — добавляю я, делая вид, что трясусь от холода.

— Да не так уж чтобы очень, — отвечает она. — Бывало и холоднее.

— Я пытался найти тебя, но я забыл твою фамилию.

— Действительно? — удивляется она. — А зачем ты меня искал?