Шел он медленно, постоянно ощущая тяжелые взгляды Глаз на своем затылке и думал, что они могли обнаружить сквозь одежду наличие пистолазера и ампулы с газом, и что в любой момент любой встречный Глаз может прийти в действие. Еще он говорил себе, что идет слишком медленно, что его походка подозрительна… В то же время он в оправдание убеждал себя, что слишком долгое ожидание у двери компрессорной может стать фатальным…

Какой-то встречный Стражник пристально посмотрел на него, Двое рабочих Обслуживания обменялись с ним традиционным кивком… И вот он на месте встречи.

Боковым зрением он заметил Гильдера, приближавшегося по поперечному коридору. Метрах в десяти за ним следовал Ионас, еще один агент Лиги. Он постарался не обмениваться с ними никакими взглядами и знаками и пошел дальше, не меняя походки. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться в том, что Гильдер и Ионас следуют за ним в направлении компрессорной.

Теперь он подошел к перекрестку в виде буквы Т. Правая ветвь была явно более посещаема. Десятки Стражников, а так же Опекаемых бродили взад и вперед. Прекрасно! В этой толпе их группу будет не так легко обнаружить. А вот… В самом деле, это был Райт — метрах в двенадцати впереди. Дуги их начали скрещиваться, как это и было предусмотрено.

Слегка ускорив шаг, Джонсон перед следующим перекрестком начал сокращать расстояние так, чтобы Райт опережал его уже не более, чем на восемь метров. В тот момент, когда Райт поворачивал налево, Джонсон бросил быстрый взгляд на часы — было без трех минут X.

Дойдя в свою очередь до перекрестка, он увидел, что между Гильдером и Ионасом было теперь не менее шести метров. Гильдер, который пришел первым, теперь находился менее, чем в восьми метрах позади Джонсона. Отлично! Все шло как по маслу!

Он задержал взгляд на стенах длинного коридора и увидел вечные Глаза и Лучи, расположенные регулярно через каждые три метра между дверьми белого цвета. Метрах в тридцати от него можно было различить темного цвета дверь, на которой по всей видимости, должно было висеть табло с надписью “Только для персонала”. И прямо над ней опять Глаз и Луч. Это был вход в компрессорную.

А еще дальше, в противоположном конце коридора, появились и направились в сторону Джонсона два человека: Паульсон и Смит. А вот появился и Людовик — метрах в пяти позади Смита. Прекрасно! Ну просто здорово!

Джонсон еще больше ускорил шаг, в то время как Райт замедлил свой. Таким образом Райт, Паульсон, Смит, Людовик и сам он должны были оказаться у бронированной двери в одно и то же время, и в тот же момент должны были их догнать Гильдер и Ионас…

В эти минуты агенты, рассеявшиеся в сквере пересекали площадь, чтобы начать штурм Министерства.

Джонсон представлял себе это так ясно, как будто сцена разворачивалась прямо перед его глазами: неожиданный и жестокий натиск сквозь толпу обезумевших Опекаемых. Сто пятьдесят агектов Лиги, подбегающих к нижним ступеням лестницы, падающих, открывающих адский огонь из своих пистолазеров, взбегающих по лестнице, не встречая сопротивления на первых порах, пока Стражники не появятся у подъезда Министерства…

А потом беспощадная схватка, почерневшие тела у подножия лестницы, крики ужаса растерянных Опекаемых, и воздух, как это обычно бывает, наполненный сладковатым и тошнотворным запахом сгоревшей плоти…

А там, наверху, зал Заседаний — поспешно замурованный, переключенный на автономное питание всеми видами энергии и кислородом. А в совсем близкой компрессорной запускаются механизмы, нагнетающие в трубопроводы этот самый спасительный кислород, который через несколько секунд или минут не принесет ничего, кроме смерти.

В самом деле, теперь это было делом нескольких минут: Райт почти остановился в метрах пяти впереди него, а Смит, Паульсон и Людовик дошли до самой двери, тогда как шаги Гильдера и Ионаса приближались, и второй штурм был должен вот-вот начаться…

Джонсону казалось, что он видит теперь и тех пятьдесят человек, бросившихся в коридоры возле Зала Заседаний. Он даже как будто ощущал те десятки Лучей, которые своей смертоносной радиацией превращали эти коридоры в преддверие смерти. И люди падали один за другим, отдав свою жизнь за дело торжества Демократии…

Все семь членов штурмовой группы собрались теперь у двери компрессорной. Джонсон с замиранием сердца представил себе картину, которую Глаз над ними передал Опекуну, запрятанному в недрах Министерства…

Он выхватил пистолазер, заметил, что остальные последовали его примеру. Затем он услышал стук от падения на пол колпачков, которые прикрывали отверстия Лучей… Он увидел, как колпачок над дверью тоже соскочил, и клубы густого белого дыма, а с ним и смертоносная и невидимая радиация, начали распространяться по коридору…

Владимир Кустов обвел довольным взглядом Зал Заседаний, белую обшивку его стен, которые скрывали тридцатисантиметровый слой свинца, решетки из закаленного железа на входных дверях, телеэкран на столе орехового дерева прямо перед ним, переговорное устройство с автономным питанием, серебристо-серые Резервуары с кислородом в глубине помещения. Кустов презрительно усмехнулся, заметив напряженные лица Советников, безразличное выражение лица Константина Горова, похожее сейчас на застывшую маску робота, волнение этого дурачка Торренса, который не расставался с графином бурбона, стоявшим на серебряном блюде в центре стола…

И главный Координатор больше не стал сдерживать смех, налил себе рюмку водки, которую он начал медленно смаковать, чтобы как следует ощутить ее вкус.

— Извини, Владимир, но до меня не очень же доходит комизм ситуации, — пробормотал Торренс, опустошив залпом свой стакан. — Мы обнаружили десятки агентов Лиги на подступах к Министерству. Они несомненно вооружены. А другие уже пробрались в само Министерство: весь этаж буквально кишит ими. Твой план может быть очень тонок, но я что-то пока не нахожу в нем ничего стоящего…

“Вот ведь трус какой! — выругался про себя Кустов.

И даже хуже, чем трус. Торренс-это настоящий анахронизм, человек, который значительно больше подошел бы для жизни в ту ужасную эпоху, которая предшествовала Царству Гегемонии, в эпоху, когда человечество было разделено на сотни наций, которые думали только о том, как бы перегрызть друг другу глотку. Вот его стихия. Его понял бы любой слабоумный: если Джек выбрал Порядок, то только потому, что в наше время это единственный путь к власти. Он так и не узнал, что такое Порядок. Если бы это было не так, он уже давно убедился бы в тщетности своих низких замыслов. И он также не понимает всей бессмысленности и обреченности попыток Лиги, потому что в глубине души он сам не верит в то, что мы контролируем абсолютно все. Он, несомненно, не верит и в то, что возможен всеобщий Порядок. Ведь если бы он верил, то не растрачивал бы столько времени на бессмысленные и коварные интриги. Если бы он действительно понял, что такое Гегемония, до него дошло бы, что все (и все, от Стражников до Опекаемых) играет против него, в мою пользу”.

…Служить Порядку, обеспечивая мир и благосостояние. Владимир Кустов в то же время служил своим общественным интересам — и это было неизбежно. Ведь вся Гегемония, от планеты Земля до самого презренного Опекаемого, воплощала абсолютный и незыблемый Порядок, и именно он, Кустов, находился в центре всего этого. Он служил Порядку, а Порядок вознаграждал его за это. И казался он самым лучшим в мире порядком вещей и нужно было нечто значительно более мощное, чем Торренс, чтобы изменить его…

Поэтому он довольно спокойно отвечал на замечание Торренса:

— В моем плане нет абсолютно никаких неувязок. Стражники готовы встретить агентов Лиги как полагается, хоть эти агенты в сквере и притворяются, что они — это не они, и я могу гарантировать, что ни одному из них не удастся добраться до входа в Министерство. К тому же абсолютно непонятно, зачем им атаковать здание, буквально начиненное Стражниками, Глазами и Лучами?

— Именно это и беспокоит меня больше всего, — сказал Торренс, опустошая свой стакан, чтобы тотчас же наполнить его снова. — Даже Джонсон не такой дурак, чтобы не понимать, что у них нет ни малейшего шанса. Это может быть только отвлекающим маневром. Меня больше беспокоят другие, те, которые уже пробрались в здание. Что же они замышляют на самом деле? Или ты рассчитываешь на какие-