делает российский бездельник? Да телевизор смотрит, что же еще! Вот я и смотрел с утра до вечера.

Что крутят по телику, знают все: сплошь боевики, на три импортных один наш. Каждые две минуты стреляют, каждые пять минут труп. Как эта энциклопедия убийств действует на людей, обсуждено многократно, и общее мнение известно: для взрослых приятное расслабление, для подростков хорошая школа. Все привычно, и увидеть на голубом экране что либо новое очень сложно.

Тем не менее, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что важнейшее для нас искусство на месте не стоит. Творческая мысль работает. И даже в боевиках явственно пульсирует свежая струя. Заключается она вот в чем – все большую, а порой и решающую роль в криминальной вакханалии играет женщина. Причем не в жалобном качестве жертвы, а в крутом облике исполнителя разнообразных убийств: заказных, из мести, из корыстных побуждений, заранее просчитанных, спонтанных, с умыслом, по неосторожности и, наконец, самых загадочных – просто от нечего делать. Иногда дама состоит в банде, иногда служит в полиции, но поведение ее от этого не меняется – разве что в одном случае зверствует по закону, а в другом вопреки ему.

В былые годы, если на экране возникала молодая женщина, она обычно вызывала мысли эротические – теперь же предчувствие беды. Чаще даже не предчувствие, а твердую уверенность: чего еще ждать, если юная леди крадется из угла в угол экрана, двумя руками прижимая рукоять пистолета к причинному месту. Прежде в триллерах свирепствовала одна Никита – теперь же каждая вторая героиня фильма. Бороться с этим явлением в искусстве рядовому телезрителю бесполезно: поражение гарантировано. Остается лишь прикинуть, отчего эта дамская кровожадность так быстро прогрессирует и к чему она приведет.

Причину понять несложно: телевидение искусство коммерческое. Шекспиры тут не нужны, основная задача – удержать зрителя у экрана. Добрые дела смотрятся скучно, убийства куда завлекательней. Герои —мужчины в изуверском ремесле свои возможности исчерпали: и стреляли, и взрывали, и топили, и душили, и резали, и в бетон вмуровывали, и катком давили. А вот если кровопийством занимается нежное существо с трогательными кудряшками, в пресыщенной душе телезрителя, авось, хоть что—то шевельнется. А это рейтинг, это барыши, это возможность срочно залудить еще один прибыльный сериал. Что делать – когда говорят деньги, музы молчат.

А теперь – к чему приведут эти телевизионные игры.

Из глубины веков пришла к нам в чем—то наивная, в чем—то показушная, но в главном благородная традиция рыцарства. Женщину требовалось уважать, ей не полагалось хамить, и уж тем более ее нельзя было бить: собственная слабость защищала ее надежней, чем латы или кольчуга. Еще несколько десятилетий назад убийцу женщин и детей безоговорочно относили к подонкам, которым нет оправданий. Убийцу детей и сегодня отнесут к подонкам. А вот женщин…

Нельзя, говорите? А что делать, если она сама убийца? Если пистолетом и ножом владеет не хуже мужика, а ядом куда лучше? Если ко всему этому совершенно беспринципна, и во имя денег бестрепетно идет на любую подлость?

Я прекрасно понимаю, что убийство экранное вовсе не обязательно ведет к убийству реальному. Но когда говорят, что телевидение заведомо ни в чем не виновато, потому что всего лишь отражает жизнь – это ложь. Телевидение, самое массовое из всех когда—либо существовавших творческих ремесел, в той же мере и формирует жизнь. Уже давно девчонки одеваются, причесываются, целуются и ложатся в постель не так, как велит мама, а так, как все это проделывает популярная на данный момент телезвезда. А кто учит мальчишек обращаться с женщинами – школа, что ли? И легко ли им устоять, если ежедневно с экрана неслышно, но очень явственно звучит эмоциональная команда – убей женщину!

В США нынче модна теория политкорректности, в частности, отстаивающая равенство женщин везде и во всем. Не зря говорят, что американцы похожи на нас – они столь же быстро в любом начинании доходят до идиотизма. Их боевики последних лет рьяно отстаивают право женщин на жестокость, ложь и убийство. Ну, отстояли. Но ведь изнанка любого права – обязанность. Если ты заряжен на убийство, будь готов к тому, что чей—то пистолет или нож нацелен и на тебя…

Время от времени все наши телеканалы наперегонки и в ярких подробностях информируют зрителя: на окраине такого—то города найден уже пятый за месяц труп молодой девушки. Милицейские полковники и бывалые психологи, проанализировав ситуацию, выводят заключение: в городе действует очередной маньяк. И – ошибаются. Это не маньяк, это телезритель.

В очень солидной газете была напечатана статья очень солидного человека – президента Торгово—промышленной палаты России Евгения Максимовича Примакова. О том, что возглавляемая им палата создала два года назад Фонд помощи беспризорным детям. И в этот фонд за год собрали со всех предпринимателей России миллион долларов. И председатель уважаемой палаты огорчается, что цифра слишком мала.

Тут он полностью прав. Ведь сколько в стране крупных, средних, мелких и совсем уж крохотных предпринимателей? Миллиона три, вряд ли меньше. Скинулись бы по доллару – и то вон, сколько вышло бы! Неужели все жлобы и жмоты? Чиновникам и бандитам миллиарды отстегивают, а на беспризорных детях экономят.

Но кое—что в печальную схему не укладывается. Никак не укладывается! Множество предпринимателей за свой счет ремонтируют, а то и строят детские дома, устраивают праздники для ребят, оплачивают спортивные соревнования и фестивали самодеятельности, тратя на каждую такую радость порой и побольше миллиона. И пресловутые «олигархи», которых мы с таким восторгом поносим, если на чем и экономят, то уж никак не на благотворительности. Владимир Потанин тратит очень серьезные деньги на поддержку питерского Эрмитажа, Роман Абрамович построил в России полтораста футбольных полей, и даже главный всероссийский злодей Борис Березовский, прячась от нашей безгрешной прокуратуры в отдаленном Лондоне, продолжает финансировать самую дорогостоящую российскую премию «Триумф».

В чем дело—то? Церкви строят, театры спонсируют, школам помогают, о пенсионерах заботятся, щедро тратят сотни миллионов долларов, а Торгово—промышленной палате на доброе дело подкинуть не хотят…

Думаю, причин тут две.

Первая та, что спокон веку российский человек не верит чиновнику. Не верит в его благие помыслы. Не верит, что деньги, выданные на детей, к детям и попадут. А верит в прямо противоположное: в то, что все эти хоть доллары, хоть рубли приклеятся к липким рукам чиновника. С древнейших времен казенные люди в России воровали, и при Петре воровали, и при Екатерине, и при всех Александрах и Николаях, и Радищев их клеймил, и Карамзин, и Гоголь, и Толстой, и Маяковский, и Галич, и Высоцкий, и великий Райкин позорил со всех эстрад – а они хоть бы поморщились! Вот потому—то нынешний имущий россиянин охотно помогает своим неимущим соотечественникам – но очень боится, что между рукой дающего и рукой нуждающегося втиснется жадная лапа чиновника. Придет директриса детского дома с десятком ребят – тут же поможет. А от чиновника, если он не губернатор, не мэр и не налоговый инспектор, уж как—нибудь, да увернется.

Есть и вторая причина прижимистости наших бизнесменов.

Когда самый знаменитый российский благотворитель Павел Третьяков подарил городу им же созданную галерею отечественной живописи, ее так и назвали – Третьяковская. И мы до сих пор так ее зовем. По делам и честь! А когда к юбилею Гоголя поставили памятник великому сатирику, на нем написали – «от советского правительства». Любопытная надпись, правда? Может, те советские министры скидывались со своих зарплат на монумент злейшему врагу казнокрадов? Как бы не так! Это с наших зарплат вычли, сколько хотели, и на наши деньги поставили памятник заодно и самим себе.

Между прочим, во Франции, Англии или США, если строят музей, школу или культурный центр, обязательно на красивой табличке указывают, кто бесплатно создал проект, кто оплатил кирпичи, кто смастерил беседку в парке, кто пожертвовал пару кресел и столик в гостиной. Не Бог весть, какая, но все же честь и память. И внуки когда—нибудь будут гордиться дедушкой, который подарил местной школе навес над крыльцом.

Кстати, как именуются крупнейшие в мире благотворительные фонды? Фонд при Торговой палате, при Бирже, при Банке? Да нет – фонд Карнеги, фонд Рокфеллера, фонд Форда, фонд Макартура, фонд Сороса. И новым благотворителям есть, с кого брать пример, в чью когорту вливаться.

Может, и нам перенять зарубежный опыт? И творить благо не именем контор, которые завтра все равно