подумал, что теперь и власть будет удалена от предпринимателей на такое расстояние, которая позволит каждому заниматься своим делом на радость отечеству. Вышло, к сожалению, иначе.

Почему—то получается так: чем крепче власть, тем больше у нее соблазна покомандовать экономикой. Самое обидное – люди—то наверху образованные, книжки читали, историю учили в школе. Неужели, действительно, прошлое никогда ничему не учит? Уж наше—то, российское, прошлое могло бы, кажется, научить.

Народ – научило: не зря столь популярна горькая пословица «Сила есть – ума не надо». А вот власть…

Рекордсменом по управлению экономикой был, конечно, Сталин. Вот где силы было не меряно! Лагерных бараков хватало на полстраны. Впервые было создано полностью руководимое и контролируемое сельское хозяйство. На эту силовую процедуру ушло три года. И вот уже три четверти века страна не может продышаться: до сих пор масло возим из крохотной Дании, а мясо аж из Новой Зеландии.

Каких только стен не настроили за годы диктатуры! Тюремные, вокруг номенклатурных дач, вокруг «закрытых» городов, бесконечные стены из колючей проволоки по всем границам империи, А нужна была, может, одна—единственная: стена между политикой и экономикой. У каждой из этих ветвей государственной деятельности свое поле – там, где один пашет и сеет, другой может только вытоптать.

Элементарная житейская практика убеждает нас в простой истине: каждый народ, да что там, каждая семья живет в своем экономическом пространстве, вне его даже ребенка не вырастить. Наверное, семьдесят процентов россиян не интересуются политикой – не случайно явка на выборы, чем дальше, тем больше становится у нас проблемой. Однако попробуйте найти домохозяйку, которая не интересовалась бы экономикой: ценами на хлеб, размером пенсий, квартплатой, прочностью тарелок или колготок!

Кто—то из великих и мудрых назвал политику служанкой экономики. Так, в принципе, и должно быть. Но когда у служанки возникает избыток силы, она привыкает чувствовать себя госпожой, и политика пытается помыкать экономикой. Ни к чему хорошему это не приводит.

Доказывать, что государственная экономика не эффективна, нет смысла: это знают все, от студента вуза до президента России, который много раз совершенно определенно высказывался на эту тему. Один из самых поучительных итогов «холодной войны» как раз в том и состоит, что частная экономика обгоняет государственную легко, как автомобиль телегу. Так что сейчас разве что совсем уж замшелые коммунисты с многолетним номенклатурным стажем ратуют за возвращение к казенному плановому хозяйству. Но это, к сожалению, вовсе не значит, что чиновник готов выпустить из цепких когтей руководящие вожжи.

Мало того, чиновники приспособились командовать частной экономикой. Они открыли для себя, что рулить чужими банками, фабриками и супермаркетами куда доходней и безопасней, чем государственными: власти не меньше, денег больше, а ответственности никакой. Если иная фирма в результате отеческой опеки разорится, ответит за это не бюрократ своим постом, а акционер своим капиталом. Для этой системы нашлась даже идеологическая крыша: «социальная ответственность бизнеса».

На практике это выглядит примерно так. Губернаторы, градоначальники и прочие казенные люди указывают предпринимателям, куда им вкладывать деньги, с кем сотрудничать и на какие счета вносить посильный или непосильный вклад. Сотрудничать рекомендуется с фирмами, где во главе племянники, зятья и кумовья начальства…

Всевластие чиновников угрожает стране куда больше, чем любой внешний враг. Это понимают все – в том числе, и сами чиновники. Но, увы, бытие определяет сознание: если Россия и рухнет, то это еще когда произойдет, а деньги в оттопыренный карман текут прямо сейчас. На одном из совещаний у президента говорилось, что для открытия даже малого предприятия нужно собрать более сотни виз, пока все соберешь, начинать дело будет уже не на что.

Государственные власти пытаются с этим бороться: чиновников контролируют, воспитывают, перемещают. Результат хуже нулевого – крапивное семя неистребимо, уже вся Россия заросла жалящей травой. Не пора ли власти власть употребить? Не против предпринимательства – против самой себя. Хотя бы сделать то, что давно обещано.

Обещали, что для открытия предприятия достаточно будет об этом заявить. Скажем, послать единственное письмо в единственную инстанцию: мол, открываю мастерскую, адрес такой—то, телефон такой—то, люблю, целую, в гости не жду. Обещали – а где этот заявительный принцип?

Обещали, что все проблемы малого бизнеса будут решаться в одном окне. А где это райское окно? Недавно знакомый владелец маленького, на пятьдесят рабочих, заводика, пошел оформлять совсем уж миниатюрное дочернее предприятие. Вернулся мрачный. Спрашиваю:

– Ну, как там, действительно одно окно?

Отвечает (сильные выражения опускаю):

– Окно—то одно, но в нем двадцать три рожи.

Вот так пока и живем.

Очередное реалити—шоу. Две девицы за двадцать, покуривая в спальне, рассуждают о планах на будущее.

– Годика через три буду рожать, – говорит одна.

– От кого? – выпуская дым, интересуется другая.

– Пока не решила. Похожу по мужским стриптизам, выберу кого—нибудь с подходящими генами.

– Они же там дебилы.

– Ну и что? Зато высокие, накачанные. А мозги – мозгов у меня у самой хватит.

Между прочим, будущая мамаша косноязычна, язык беден, логика убога. Избытка мозгов – ну никак не наблюдается! К тому же вспоминается давно читанный исторический анекдот.

В первой половине Двадцатого столетия по всей Европе славился остроумием великий английский драматург Бернард Шоу. Однажды он получил письмо от одной из тогдашних королев красоты. Юная дама писала, что поскольку он самый умный мужчина на свете, а она самая красивая женщина, их долг перед человечеством дать миру ребенка, который будет и самым умным, и самым красивым. Шоу ответил: «Сударыня! Я с удовольствием приму ваше предложение, если вы сможете гарантировать, что ребенок не унаследует мою внешность и ваш ум».

Может быть, героиня этой истории такие гарантии получила?

После каждой встречи «большой восьмерки» перед нашим обществом возникает не самый простой вопрос. Семь участников саммита представляют страны не только богатые, не только уважаемые, но и либеральные. То есть, страны, где права человека незыблемы, частная собственность священна, пресса свободна, закон сильнее любого чиновника, а президент или премьер, проиграв выборы, безропотно уходят в отставку. Словом, тот мир, который у нас традиционно называется Западным. И это вынуждает нас задуматься: а мы—то кто? Запад или не Запад? Сторонники народовластия и свободы человека, или кто— нибудь еще?

Дискуссиям в прессе, бумажной и электронной, нет конца. Либералы, естественно, на оба вопроса отвечают положительно. Профессиональные патриоты скрипят зубами: ведь десятилетиями все эти термины – Запад, демократия, свобода, Европа – были для них словами ругательными. Как тут договориться если не с прочим миром, так хоть друг с другом?

Может, лучше не разжигать костер разногласий, не выбирать? Так ведь не получится – весь мир на наших глазах делает выбор, а если кто пробует воздержаться, история делает выбор за него. И получается, что по одну сторону барьера Корея Южная, а по другую – Северная.

Россия – огромная страна с тысячелетней историей и великой культурой, отказываться от которой не только глупо, но и невозможно. И вопрос не в том, на чем мы стоим, а в том, куда идем.

Впрочем, на практике уже не вопрос. На Запад идем, на Запад. Это видно по всему. Посмотрите, как одевается молодежь, какие языки учит, какие книжки читает, какие машины предпочитает, куда едет учиться или отдыхать. Ким Чен Ир и Лукашенко в качестве вождей популярны разве что у нескольких депутатов. Да и при всем желании идти на Восток ничего не получится – упремся в Японию, процветающую страну, где чуть не полвека правит либеральная партия. Китаем, правда, до сих пор руководят коммунисты – но ведь они не наши коммунисты. Там экономика стала либеральной значительно раньше, чем у нас, и успешно вписалась в мировой рынок. А идеология – что идеология! Какой—нибудь десяток лет, и она