ответил, что как всегда. Розов подумал немного и со вздохом сказал: «Леня, это – судьба». И мне вдруг стало так легко! Не надо никуда ходить, не надо просить или скандалить – ничего не надо делать: ведь против судьбы не попрешь.

Может показаться странным, но моя жизнь после этого стала гораздо спокойней и, вообще, лучше. Я писал прозу, писал пьесы, писал статьи – все, что хотелось. Когда печатали, был рад. Не печатали – давал почитать друзьям и, если хвалили, клал рукопись в стол и считал, что я свою задачу выполнил. Ну, а дальнейшим пускай уж занимается судьба, это ее работа. И почти всегда судьба свои обязанности выполняла, порой, правда, лет через двадцать. Но даже неторопливость судьбы пошла мне на пользу: я понял, что прочность написанного мною надо рассчитывать, как минимум, на эти двадцать лет, а еще лучше на тридцать или на восемьдесят. Иногда получалось: повести о любви, написанные давным—давно, охотно публикуют сегодняшние журналы, пьесы, которым четверть века, не только идут до сих пор, но и ставятся заново в разных странах.

Я искренне уважаю людей, которые умеют за себя бороться, даже восхищаюсь ими. И своим студентам говорю, что бороться за себя – надо. Эдик Радзинский рассказывал мне, как он воевал с чиновниками, и вполне успешно: видя жесткое сопротивление, они отступали. Он говорил, что пьесы как дети, автор обязан о них заботиться. Сегодня Радзинский вполне заслуженно стал не только одним из самых известных писателей страны, но и одним из самых известных людей страны. Замечательный поэт Григорий Поженян, герой войны, боксер, моряк, диверсионный разведчик, однажды, разозлившись на мою бесхребетность, почти крикнул: «Посмотри на меня – я же всю жизнь борюсь только за себя»! «Только» он сказал для убедительности, на самом деле Гриша помог очень многим, но в главном он был прав: чтобы помогать другим, надо состояться самому. Характернейший пример – Женя Евтушенко. Он боролся за себя весело и авантюрно. Как—то рассказал мне, что в столичном журнале из его поэмы хотели выкинуть десяток строк, очень смелых по тем временам. Женя с угрозой сказал: «Товарищу Суслову эти стихи понравились, а вы их вычеркиваете»?! Строчки оставили, хотя в реальности никакой Суслов их в глаза не видал, а если бы увидел, со сладострастием запретил бы всю поэму.

Надо, обязательно надо бороться за себя!

Но если у вас это никак не получается, если лень ходить по кабинетам, если интеллигентное воспитание не позволяет скандалить или весело врать, не отчаивайтесь. Придите домой, сядьте в мягкое кресло, возьмите в руки газету с кроссвордом или статьей про футбол и миролюбиво скажите себе: «Это – судьба»! Вот увидите, сразу так легко станет.

Все—таки, Иван Андреевич был гений – два века назад точно и даже детально описал нашу нынешнюю реальность. Прежде всего, парламентскую.

До выборов еще далеко, но все наши политические моськи заранее перевозбудились – лихорадочно ищут, кого бы шумно облаять. Лучше всего – слона. Но много ли слонов в наших скромных пределах?

Изрядно подзабытый депутат Илюхин решил тявкнуть на президента. Нет, не на действующего – упаси боже, депутат Илюхин себе не враг. Предприимчивый политик избрал объект куда безопасней – не Второго, а Первого президента России. Господин Илюхин обвинил Бориса Николаевича в том, что тот на казенный счет летал в Париж на финал кубка Девиса. Идея Илюхина – лишить Ельцина государственного обеспечения.

Поскольку пенсия уходящих президентов вызывает усиленное слюноотделение у целого ряда парламентариев, есть смысл разобраться в вопросе подробнее.

Дело в том, что отставка главы государства – понятие условное. Да, из кремлевского кабинета он уходит, и знаменитый «ядерный чемоданчик» адъютант носит уже не за ним. Но остается огромный опыт, международный авторитет, дружеские связи и с бывшими, и с действующими главами государств – словом, вписанность в сложнейший узор мировой политики. И любая поездка бывшего президента за рубеж – это государственный визит. Конечно, господину Илюхину обидно: его в Париж на теннисный матч не пошлют, потому что – кому он там нужен, да и, вообще, не ясно, где он хоть кому—нибудь нужен. А Первого президента России встречают высшие руководители государства, и, легко заподозрить, разговор у них идет не только о теннисе и не столько о теннисе. Международная политика дело тонкое, и то, о чем сложно говорить главе государства, вполне может обсудить с собеседником бывший глава государства: официальной должности у него теперь нет, но возможности действовать в интересах страны, безусловно, остаются. Президент, как и маршал – титул пожизненный.

Депутат Илюхин не первый раз пытается сосчитать, во что обходится налогоплательщику Первый президент России. Тема, что и говорить, увлекательная. Но есть другая, не хуже: во что обходится налогоплательщику депутат Илюхин. Зарплата, как у министра, огромная пенсия, квартира, дача, иномарки с водителями, кабинеты с секретаршами, целый штат помощников, депутатская неприкосновенность. Кто же одарил господина Илюхина всеми этими роскошествами? То есть, как – кто? Все эти льготы для народных избранников продавил в Думе сам Илюхин с единомышленниками. Легко подсчитать, кто обходится России дороже – один президент или все думские илюхины, мертвой хваткой вцепившиеся в собственные льготы. Депутат может работать хорошо, может плохо, может, вообще, не работать, но все привилегии останутся при нем: и зарплата, и пенсия, и неприкосновенность.

Наши политики чуть не каждый день выступают в прессе со своими комментариями. Дай им Бог удачи! Но лучше бы ежедневно печатали в газетах басни дедушки Крылова – они не менее актуальны. Помните поучительную историю умирающего Льва, к которому заторопился Осел – пнуть напоследок, «пускай ослиные копыта знает»? Как сегодня написано!

Всякий раз, едва вдали замаячат выборы, ослы из Госдумы спешат напомнить о себе – вовсю стучат копытами.

Вот уже неделю у меня проблемы. Есть перспективный проект. Есть идея. Вот только в деталях неувязки. Надо проработать.

Эскизный план, если коротко, вот какой: я хочу кого—нибудь обругать матом. Желательно, женщину. Лучше журналистку. Лучше публично. Лучше под три телекамеры. Лучше, чтобы запись раза три, или пять, или семь повторили все центральные каналы и несколько дециметровых. А уж потом можно и на Евровидение.

Только не подумайте, что я по натуре хам и садист, которого хлебом не корми, только дай обматерить даму. Вовсе нет – я вполне интеллигентный человек и даже заслуженный работник культуры. Просто я очень хочу получить Золотой граммофон. Не какой—нибудь исключительный – самый обычный, такой, как у Киркорова. А как еще до этого симпатичного приза доберешься?

Не думайте, что я запрашиваю лишнее. Я себя оцениваю достаточно трезво. Конечно, Киркоров поет лучше, а, может, у него фонограмма более качественная. То есть, это наверняка, потому что у меня фонограммы нет вообще. В этом уступаю, согласен.

Зато в другом компоненте уж точно превосхожу. Ну какой Киркоров матершинник? Первоклассник из хорошей семьи. Прочел на заборе модное слово, заучил по складам и употребляет, чтобы мальчишки во дворе не били. Когда по ящику показывали его ростовскую гастроль, мне даже стало за него тревожно: вдруг перепутает термины, охрана вовремя не подскажет, и назовет себя не звездой, а как—нибудь в рифму. Он, правда, справился, но даже глаза от страха выпучил, боялся забыть нужный оборот. Тренироваться надо, сразу ничего не дается.

Я – совсем другое дело, у меня школа прекрасная: когда—то учился в одном классе с гениальным самородком Витькой Серебренниковым. Бог ты мой, как импровизировал! Весь Таганский район заслушивался, а там умельцев хватало – по всей Москве славились. А потом мне, вообще, повезло: подружился с Юзом Алешковским, гроссмейстером народной речи, специалистом мирового класса, Карузо своего дела. Так что я не хвастаюсь, а просто информирую: может, я не Бог весть, какой талант, но уж очень учителя были выдающиеся. Это я в том смысле, что мои претензии на Золотой граммофон вполне обоснованы.

Как человек обстоятельный, я стал интересоваться у знакомых: а кто еще, кроме Киркорова, получил столь почетный приз? Никого не помнят, только его. Так что именно этого лауреата смело можно назвать первым среди равных. Поет, возможно, не лучше всех, при нынешней технике, вообще, трудно сказать, кто там у них на большой эстраде вокалист, а кто просто открывает рот и делает телодвижения. Но если