ночи. Я смогу с этим жить.

– Это уже лучше, – сказал он, опуская полено и смахивая кусочки коры с пальцев. – Эбби, я должен попросить у тебя одолжения.

– Да?

– Магазины в городе уже открыты?

– Да.

– Все мои вещи уехали на поезде, так же как и фотографическое оборудование. Они бы3 ли упакованы вместе. Я хочу сходить купить себе одежду, а у меня нет денег. Я совсем не подумал взять их у Джима. Если бы ты могла одолжить мне кое-что из твоей тысячи, я бы вернул их потом тебе.

– Не глупи. Тебе нет нужды их возвращать. Деньги были выделены на все ваши нужды, и если нужна одежда, ты, разумеется, получишь столько денег, сколько нужно.

– Я думаю, что только быстренько умоюсь, пробегусь расческой по волосам и выйду, чтобы купить, что мне нужно, а потом вернусь, помоюсь и сменю одежду перед уходом. Ты не возражаешь?

– Значит, ты уезжаешь утренним поездом?

– Нет. Я встречаюсь кое с кем в полдень, чтобы обсудить... одно дело, и потом я уеду на поезде три двадцать.

– Встретишься кое с кем? – спросила она озадаченно, но Джесси разводил огонь и не смотрел в ее сторону.

– Ага. Джим назначил здесь встречу и сказал мне о ней вчера. Он сказал, что мне не обязательно на ней присутствовать, но мне хочется, потому что... ну, это дело касается железной дороги, и я имею к нему отношение.

Абигейл не могла не удивиться, на какую такую встречу может быть приглашен фотограф с железной дороги в отдаленном и малозначительном городке Разъезд Стюарта, но решила, что это не ее дело. Она вела себя как навязчивая любовница на основании того, что они провели вместе одну ночь. Джесси совсем не был обязан объяснять ей свои деловые отношения.

– Конечно, – согласилась она, наблюдая, как он возится с огнем.

С обнаженной грудью и босой, он выглядел привычно. Было трудно представить его полностью одетым. Абигейл никогда не думала, что наступит день, когда она увидит Джесси, покупающего одежду и надевающего ее, и не важно из-за встречи или нет. Ей пришло в голову, что он, возможно, ждет не дождется чтобы уехать, он точно помнил время прихода поезда.

Через несколько минут она сидела за письменным столом в гостиной. Джесси вышел из спальни в наглухо застегнутой рубашке, в ботинках, причесанный, опрятный и подтянутый.

– Думаю, ничего страшного, что я воспользовался твоей расческой, Эбби, так как у меня нет своей.

Она не знала, засмеяться или заплакать от этого замечания после того, что случилось ночью. Она протянула ему банковский чек, выписанный только что, и сказала:

– Да, конечно, ничего страшного. Вот. Надеюсь, этого хватит. У меня нет столько наличных в доме.

Джесси медленно, не спуская глаз с опущенного лица Эбби, наклонился к ней и взял чек.

– Я скоро вернусь.

Он помешкал, желая, чтобы она взглянула на него, но видя, что она не собирается этого делать, вышел.

Как только он, слабо прихрамывая, вышел, она сказала вслед:

– Тебе нужен галантерейный магазин Холмса на левой стороне улицы примерно через полквартала вниз.

Ее глаза впились в его широкую спину. Джесси внезапно остановился, схватился за колонну веранды и принялся изучать свои ботики. Затем он хлопнул по колонне, пробормотал «черт» и вернулся.

Дверь взвизгнула примерно так же, как визжала Эбби, и сердце ее ушло в пятки, она отчаянно желала, чтобы Джесси как можно быстрее ушел. Но он понуро встал возле стола, перенеся весь вес на одну ногу и зацепив большой палец за джинсы. Он наклонился к ней, но Абигейл не отрывала взгляда от выдвижных ящиков. Он взял Эбби за подбородок, но она отвернулась.

– Не надо!

Джесси помедлил, потом поцеловал ее в нос.

– Я сейчас вернусь.

Его голос звучал немного надтреснуто. Подбородок мисс Абигейл задрожал. Джесси выпрямился, дотронулся до ее губ указательным пальцем и быстро вышел, как ему и следовало сделать сначала. Дверь захлопнулась, Абигейл оперлась на локти и уронила лицо на руки. Она просидела так очень долго, несчастная сейчас и еще более несчастная в будущем, когда ей предстояло избавиться от Джесси. И все же она должна была избавиться от него.

Наконец, она поднялась, приняла ванну и пошла наверх одеваться. Она облачилась в черную юбку и светло-голубую кисейную блузку. Она застегнула пуговицы на манжетах, высоко подняла голову и пригладила тугие кружева на горле, так что они чуть не касались ее ушей. Все признаки ночного свидания были уничтожены, но изучая свое отражение в овальном зеркале туалетного столика, мисс Абигейл решила, что выглядит на десять лет старше, чем прошлым утром. Позади нее, отражаясь в зеркале, стояли красные туфли. Она взглянула на себя осуждающе еще раз и принялась гадать, не подходят ли ей эти туфли после этой ночи, взяла одну туфлю, задумчиво посмотрела на нее и закрыла глаза, вынося себе приговор. В конце концов она села на кровать и надела туфлю.

Она услышала, как хлопнула входная дверь, и раздался голос Джесси.

– Эбби? Я вернулся. Эй, где ты?

– Я наверху, – отозвалась она, бросая уничтожающий взгляд на красную туфлю.

Он подошел к нижней ступени и крикнул:

– Ничего, если я приму ванну?

– Ничего. Горячая вода в резервуаре, а чистые полотенца в шкафу напротив кладовой.

– Я знаю, где ты их держишь.

Его шаги удалились. Она закрыла глаза не в силах сдержать радости от того, что он вернулся и позвал ее так привычно.

О Боже, Боже, она не хочет, чтобы он уходил, не так скоро.

Туфля по-прежнему красовалась на ноге, и Абигейл наклонилась, чтобы ее зашнуровать. Она выставила ногу перед собой, поворачивая ее так и этак, и восхищаясь видом и удобством подарка Дэвида Мелчера.

Мисс Абигейл вдруг почувствовала уверен– ность в себе и надела вторую туфлю.

Она снова рассмотрела их, и красный цвет стал казаться менее вызывающим, менее непривычным. Эбби встала, побалансировала на удобных каблуках и нашла, что туфли подходят ей тик в тик. В них она чувствовала себя изящной и женственной. Это был первый краткий всплеск тщеславия, который мисс Абигейл Маккензи позволила себе за всю жизнь. Она сделала четыре пробных шага, и туфли потеряли крикливость и стали весьма привлекательными. Мисс Абигейл не волновало, что это было так лишь потому, что она так хотела. Вышагивая туда-сюда по спальне и вслушиваясь в стук маленьких французских каблучков по доскам пола, мисс Абигейл не смела подумать, что причина, по которой она надела эти туфли – показать Джесси Дюфрейну, что, хотя он и собирается уйти из ее жизни, на нем свет клином не сошелся.

– Где, черт побери, ты держишь бритву? – крикнул Джесси снизу в своей старой манере. – Эбби? Я тороплюсь.

– Одну минуту, я иду, – ответила она, торопливо спускаясь вниз, позабыв о красных туфлях. Она достала бритву из укромного места на кухне и, обернувшись, увидела Джесси, стоявшего позади нее в одних зеленовато-голубых брюках. Она смерила его взглядом от талии до длинных ступней, и остановилась на его лице.

– Не могла бы ты мне принести и ремень для правки бритв, Эбби? – спросил он, казалось, не догадываясь, что творится в душе Эбби. У А там определенно что-то происходило.

Какое-то горько-сладкое переживание. Она находилась теперь в доме, наполненном звуками, запахами и другими признаками присутствия в нем мужчины, чего, как она думала, никогда не произойдет. Он брился, принимал ванну и одевался здесь и раньше, но теперь он делал это все, готовясь оставить мисс Абигейл.