И вдруг… как будто с юга звон; И вдруг… все замолчало… Плывет челнок; Вадим глядит; Сверкая, волны плещут; Лесистый брег назад бежит; Ночные звезды блещут. Быстрей, быстрей в реке волна; Челнок быстрей, быстрее; Светлее на небе луна; На бреге лес темнее. И дале, дале… все кругом Молчит… как великаны, Скалы нагнулись над Днепром; И, черен, сквозь туманы Глядится в реку тихий лес С утесистой стремнины; И уж луна почти небес Дошла до половины. Сидит, задумавшись, Вадим; Вдруг… что-то пролетело; И облачко луну, как дым Невидимый, одело; Луна померкла; по волнам, По тихим сеням леса, По брегу, по крутым скалам Раскинулась завеса; Шатнул ветрилом ветерок, И руль зашевелился, Ко брегу повернул челнок, Доплыл, остановился. Вадим на брег; от брега челн; Ветрило заиграло; И вдруг вдали, с зыбями волн Смешавшись, все пропало, В недоумении Вадим; Кругом скалы как тучи; Безмолвен, дик, необозрим, По камням бор дремучий С реки до брега вышины Восходит; всё в молчанье… И тускло падает луны На мглу вершин сиянье. И тихо по скалам крутым, Влекомый тайной силой, Наверх взбирается Вадим. Он смотрит — все уныло; Как трупы, сосны под травой Обрушенные тлеют; На сучьях мох висит седой; Разинувшись, чернеют Расселины дуплистых пней, И в них глазами блещет Сова, иль чешуями змей, Ворочаясь, трепещет. И, мнится, жизни в той стране От века не бывало; Как бы с созданья в мертвом сне Древа, и не смущало Их сна ничто: ни ветерка Перед денницей шепот, Ни легкий шорох мотылька, Ни вепря тяжкий топот. Уже Вадим на вышине; Вдруг бор редеет темный; Раздвинулся… и при луне Явился холм огромный. И на вершине древний храм; Блестящими крестами Увенчаны главы, к дверям Тяжелыми винтами Огромный пригвожден затвор; Вкруг храма переходы, Столбы, обрушенный забор, Растреснутые своды Трапезы, келий ряд пустых, И всюду по колени Полынь, и длинные от них По скату холма тени. Вадим подходит: невдали Могильный виден камень, Крест наклонился до земли, И легкий, бледный пламень, Как свечка, теплится над ним; И ворон, птица ночи, На нем, как призрак, недвижим
