«Маттео, — Гамба продолжал, к нему Навстречу вышед, — мы лихого Поймали зверя; но добыча эта Нам дорого досталась: двое из наших Легли». — «Кого?» — «Санпьеро, твоего Приятеля; ведь он и у тебя Украл двух коз». — «То правда; но большая Семья у бедняка, а голод, знаешь, Не свой брат». — «Вот стрелок! От нас бы, верно, Он ускользнул, когда б не Фортунато, Мальчишка твой, помог нам». — «Фортунато!» — Маттео вскрикнул. «Фортунато!» — мать Со страхом повторила. «Да! Санпьеро Здесь в сено спрятался, а Фортунато Его и выдал нам; за это все вы Получите спасибо от начальства». Холодным потом обдало Маттео; Он в хижину вошел. Там егеря Вкруг старика, который чуть дышал, От раны изнемогши, суетились; И, чтоб ему лежать покойней было, Свои плащи постлали на носилки. Не шевелясь и молча он смотрел На их работу; но, как скоро шум Услышал и, глаза подняв, увидел В дверях стоящего Маттео, громко Захохотал, и страшен был тот хохот. Он плюнул на стену и, задыхаясь, Глухим, осиплым голосом сказал: «Будь проклят этот дом; иуды здесь Предатели живут!» Как полотно Маттео побледнел и кулаком Себя ударил в лоб; он был как мертвый; Стоял безгласно. Вот уж старика Уклали на носилки, понесли Из хижины; вслед за другими Гамба, Хозяину пожавши руку, вышел; И вот уж все пропали за кустами… Маттео ничего не замечал; Он, губы стиснув, яростно и страшно Смотрел на сына. Фортунато, робко Подкравшися, хотел отцову руку Поцеловать; Маттео взвизгнул: «Прочь!» У мальчика подрезалися ноги; Не в силах был он убежать и, бледный, К стене прижавшись, плакал и дрожал. «Моя ль в нем кровь?» — сверкнувши на жену Глазами тигра, закричал Маттео. «Ведь я жена твоя», — она сказала, Вся покраснев. «И он предатель!» Тут Рыдающая мать, взглянув на сына, Увидела часы. «Кто дал тебе их?» — Она спросила. «Дядя Гамба». Вырвав С свирепым бешенством из рук у сына Часы, ударил оземь их Маттео, И вдребезги они разбились. Долго Потом, как будто в забытьи, стучал Ружьем он в пол; потом, очнувшись, сыну Сказал: «За мной!» И он пошел; за ним Пошел и сын. Неся ружье под мышкой, Он прямо путь направил к лесу. Мать, Схватив его за полу платья: «Он Твой сын! твой сын!» — кричала. Вырвав полу Из рук ее, он прошептал: «А я Его отец, пусти». Поцеловавши С отчаяньем невыразимым сына И руки судорожно сжав, в дверях Осталась мать, чтобы хотя глазами Их проводить; когда ж они из глаз Вдали исчезли, плача и рыдая Перед мадонною она упала. Маттео, в лес вошедши, на поляне, Деревьями густыми окруженной, Остановился. Землю он ружьем Копнул: земля рыхла. «Стань на колени, — Ребенку он сказал, — читай молитву». Став на колени, мальчик руки поднял К отцу и завизжал: «Отец, прости Меня; не убивай меня, отец!» — «Читай молитву». Мальчик, задыхаясь, Пролепетал со страхом «Отче наш» И «Богородицу». «Ты кончил?» — «Нет, Еще одну я знаю литанею; Ее мне выучить отец Франческо Велел». — «Она длинна, но с богом». Дулом Ружья подперши лоб, он руки сжал И про себя за сыном повторил Его молитву. Кончив литанею, Сын замолчал. «Готов ты?» — «Ах, отец, Не убивай меня!» — «Готов ты?» — «Ах! Прости меня, отец». — «Тебя простит Всевышний бог». И выстрел загремел. От мертвого отворотив глаза, Пошел назад Маттео. На ногах он Был тверд; но жизни не было в его
