добычей, и Тодд сделал лёгкое движение по направлению к нему, Йоулер прижал уши к голове, мордочка сморщилась, он зарычал.

Немного отступив, Тодд ласково обратился к нему и погладил его по спине, и моментально дикий кот снова превратился в ручного котёнка. Из его груди донеслось мурлыканье, он выгнул спину, наслаждаясь поглаживанием руки мальчика.

…Через десять недель Эд Эндрюс вернулся домой пьяный. Когда Тодд спросил, что случилось, отец взглянул на него мутными глазами и так сильно толкнул, что мальчик упал в стоящее позади него кресло- качалку. Тодд, слишком ошеломлённый, чтобы разреветься, бросился в сарай. Он схватил Йоулера на руки и сел на пол. Кот лизал лицо Тодда и его пальцы, потом задремал на руках всхлипывающего мальчика. Поздней ночью из своей спальни Тодд слышал приглушённые звуки спора и знал, что мать плачет. На следующее утро, за завтраком, Мод Эндрюс сидела с плотно сжатыми губами и опухшими глазами, а Эд Эндрюс был явно зол. Ковыряя в тарелке с кашей, Тодд случайно бросил взгляд в окно. Там, на бадье, сидел Йоулер и умывался. Тодд невольно ойкнул. Эд Эндрюс тоже поднял голову и с рёвом вскочил со стула. Он выбежал из комнаты и через мгновение выскочил на крыльцо с винтовкой в руках.

— Нет, па, нет! Не стреляй в него, па! Это Йоулер! Он мой! Я вырастил его, па, он ручной. Прошу тебя, не стреляй в него!

Тодд вцепился в руку отца, но мужчина свирепо оттолкнул его и снова прицелился. Услышав шум на крыльце, кот испугался и встрепенулся. Шерсть на нем встала дыбом. Он почувствовал, что ему грозит опасность. В страхе он спрыгнул с бадьи, и в этот момент грянул выстрел. Ужасный скрежет раздался, когда пуля рикошетом отскочила от обруча, опоясывающего бочонок. Кот побежал между домами и бросился за угол сарая, когда вторая пуля попала в торец здания. Фонтаном разлетелись щепки, и один маленький острый кусочек воткнулся в его плечо и глубоко засел там. Он бежал так, как не бегал никогда прежде.

Наконец он остановился за большим трухлявым бревном далеко в лесу и внимательно прислушался, но ничего не услышал. Его лапы и бока дрожали, хотя первоначальная паника прошла. В плече сильно пульсировало, и он закинул голову назад, пытаясь схватить зубами занозу. После нескольких неудачных попыток вытянуть её он в изнеможении улёгся, время от времени вылизывая рану и реагируя ушами на всякий звук. Наконец послышался далёкий зов, заставивший его подняться и вытянуть шею.

Слегка прихрамывая, он затрусил к краю леса и посмотрел с опушки через прерию на дом. Теперь там было все спокойно, и он очень хотел вернуться назад, в сарай, который был его домом. Но инстинкт все же переборол этот порыв, и кот отправился обратно в лес. Он перешёл ручей, подошёл к поваленному дереву и там задержался, прислушиваясь. Снова до него долетел зов. Тотчас он бросился на этот далёкий голос. «Йоулер, Йоулер! Где ты, малыш? Прошу тебя, Йоулер, вернись! Я не позволю отцу трогать тебя, Йоулер!»

Тодд устремился вниз с крутого берега к шаткой маленькой пристани. Когда он снова позвал, кот ответил пронзительным криком. Мальчик остановился.

— Йоулер, Йоулер! Это я! Я тебя не трону! Где ты?

И тут Тодд заметил кота на той стороне ручья. Он видел, что котёнок немного хромает. В голосе Тодда смешались радость от того, что кот нашёлся, и страх.

— Ты ранен, Йоулер? Подожди меня!

Мальчик отвязал лодку и переправился на другой берег ручья. Хвост кота дрожал в нетерпении, и, когда нос лодки приблизился к берегу, кот поджался и прыгнул в лодку. Мальчик бросил весла и поднял зверька на руки. Кот облизал руки и подбородок Тодда, все его тело трепетало от радости. Пальцы мальчика осторожно искали рану; когда он нечаянно слегка задел занозу, кот вздрогнул от боли. В недоумении Тодд раздвинул густой мех и увидел кусок щепки, вонзившейся в тельце.

— В конце концов, хоть не пуля, Йоулер. Ну-ка, держись!

Он зажал занозу между большим и указательным пальцами и дёрнул, заноза оказалась у него в руках. Кот даже не шевельнулся.

— Будет больно немного, малыш… (Йоулер зализывал рану, Тодд гладил его по спине.) Через несколько дней все заживёт. К тому времени мы уж будем далеко отсюда.

Лодка лениво спускалась по течению к месту впадения в Миссисипи. Тодд улыбался: «По крайней мере, голодными мы не останемся. Когда нас подальше отнесёт вниз, посмотрим, что нам удастся поймать». На дне лодки лежала старая удочка и небольшой полотняный мешок с рыболовными снастями, спички, яблоко и чёрствый бутерброд — очень жалкое снаряжение для путешествия, которое задумал мальчик. Налегая на весла, он плавно выгреб из устья притоки в открытые воды Миссисипи. В полусотне ярдов от берега он оставил весла и дал течению нести лодку. Тодд следил за проплывающими мимо берегами, и, когда они проходили у подножия кручи как раз позади их дома, он взглянул на Йоулера, растянувшегося у него на груди. Тодд улыбнулся и зарылся носом в мех между ушами кота. Глаза зверя были закрыты, и он мурлыкал низким урчащим голосом, довольный тем, что он со своим защитником. Подбородок мальчика вдруг задрожал: «Ма… Она знает, что я могу о себе позаботиться. И потом, у неё полно забот с па». Он зарылся ещё глубже в шерсть своего кота. «Лишь бы она не волновалась за меня». Но он знал, что она потеряет покой.

…Целый день они плыли, чудесный день, солнечный и тёплый. У трех плотин, расположенных возле Уитмена, Виноны и Ламуайи, они переправлялись волоком. Кот шнырял по берегу, пока Тодд, мыча и сопя, перетаскивал лодку через бетонные преграды.

Пополудни Тодд достал сандвич и яблоко. Он предложил кусок сухого хлеба с вязким арахисовым маслом коту. Йоулер сначала жадно лизнул, но потом отвернулся и уселся на носу лодки спиной к Тодду.

Чувствуя вину перед котом за то, что сам поел, мальчик привёл в готовность свои рыболовные снасти. «Надо сойти на берег и накопать червей». Выбравшись на песчаную отмель у берега, Тодд вынул из воды весла, прыгнул в воду и втащил лодку на берег. Кот тотчас выпрыгнул и начал рыскать среди камней и плавника. Почти сразу он поймал пятнистую лягушку и съел её. Тодд, взяв ржавую консервную банку, поднялся вверх по крутому берегу, кот последовал за ним. В низкорослой дубовой рощице мальчик быстро накопал штук тридцать червей и побросал их в банку.

Через пять минут они уже вернулись к быстрым водам Миссисипи. Но странно, совсем не было клёва. Тодд утомился, он лёг в лодке на спину, подложив под себя удилище на тот случай, если начнёт клевать, и закрыл глаза. Солнце приятно грело, и он крепко заснул.

Под вечер сильно натянувшаяся леса разбудила Тодда. Он осторожно потянул её и подсёк большеротого окуня весом примерно в два фунта.

Солнце садилось, когда вдалеке показался узкий лесистый островок. Тодд смотал удочку.

— Я думаю, Йоулер, это подходящее место для первой ночёвки. Жаль, у нас нет одеяла. Ну ничего, хороший костёр согреет нас. — Он похлопал рукой по полотняному мешку, где у него хранились спички.

Попав в сильное течение, они быстро добрались до острова. Тодд подгрёб к упавшему дереву, погруженному в воду, корни его были ещё высоко на сухом берегу. Он привязал к ветке верёвку, ступил одной ногой на широкий покатый ствол, нашёл его достаточно прочным, способным выдержать вес его тела, и вынул из лодки вторую ногу. Он нечаянно задел за ветку и, потеряв равновесие, плюхнулся в воду, широко распахнув руки. Потом ветка треснула у основания, а Тодд с головой ушёл под воду. Он крепко схватился за ствол и потянул его на себя, потом вынырнул, отплёвываясь и хватая ртом воздух. Низкий испуганный крик достиг его ушей. Он повернул голову. Лодка с котом, стоящим на носу, была уже в нескольких футах от берега и, уносимая быстрым течением, развивала скорость.

Тодд мгновенно среагировал и бросился за лодкой, но он не был хорошим пловцом, а лодку несло сильное течение.

— Прыгай, Йоулер! Прыгай! Спеши, ты ещё можешь! Прыгай!

Кот поставил передние лапы на планшир, как бы собираясь прыгнуть, но потом словно раздумал; вспрыгнув на сиденье, он безутешно кричал.

Пространство воды, разделяющее их, быстро увеличивалось, так как течение уносило лодку полным ходом прочь. Тодд, прислонившись к дереву, продолжал кричать, чтобы кот прыгнул, но слова его стали совсем неразборчивыми, наконец, звуки его голоса слились в одно сплошное рыдание, доносившееся из густеющего мрака. Тодд оставался на месте, пока его мог видеть зверь.