что-либо сделать.
После исчерпывающего обзора всей обстановки Мэрфи сказал: 'Весь вопрос теперь превратился в чисто военную проблему. И вам нужно будет дать на нее ответ'.
Когда мы приблизились к окончательному решению этой проблемы, он полностью отошел в сторону и только иногда выступал в роли переводчика. Я оказался перед необходимостью определить, что было важнее для войск союзников: заключить перемирие (и тем самым выиграть время и сохранить жизнь многих солдат и поскорее выработать реальные условия сотрудничества с французами) или просто арестовать Дарлана. Этот акт наверняка сопровождался бы продолжением боевых действий и дальнейшим усилением враждебности между французами и союзниками. Местные французские должностные лица все же формально являлись чиновниками нейтральной страны, и пока наши правительства не проявляли готовности объявить Франции войну, у нас не было никаких юридических или иных прав деспотически, в нацистском стиле, создавать здесь марионеточное правительство по своему желанию. Достигнутое соглашение было потом закреплено специальным документом, в котором в общих чертах определялась помощь французов союзным войскам. Согласно этому документу, главнокомандующему союзными войсками на дружественной неоккупированной территории предоставлялись все необходимые юридические права и привилегии для осуществления руководства войсками и боевыми операциями. Нам гарантировалось беспрепятственное использование портов, железных дорог и других сооружений.
Союзники просто констатировали, что если французские войска и гражданское население подчинятся приказам Дарлана о военном сотрудничестве с ними, то они не будут мешать осуществлению французского административного контроля над Северной Африкой. Наоборот, они подтверждали свое намерение сотрудничать с французами в деле обеспечения порядка. В документе не было никаких обязательств для наших правительств относительно какого-либо политического признания местной администрации, и Дарлан просто уполномочивался на основе добровольного согласия местных официальных лиц и по договоренности с нами взять в свои руки французские дела в Северной Африке, пока мы будем заняты очищением от немцев этого континента. Он также согласился поставить нашего друга генерала Жиро во главе всех французских военных сил в Северо-Западной Африке.
Важным обстоятельством было то, что мы не могли осуществить военную оккупацию, для чего нам потребовалось бы прекратить всякие действия против держав «оси». Арабское население тогда сочувственно относилось к французскому режиму Виши, который лишил евреев всяких прав в этом регионе, а восстание арабов против нас, которое немцы определенно попытались бы спровоцировать, было бы для нас катастрофическим. Наше намерение состояло в том, чтобы заполучить Северную Африку только в качестве базы для продолжения войны против Гитлера. Юридически наше положение в Африке отличалось от нашего последующего статуса на острове Сицилия, так же как статус в Сицилии отличался от нашего положения в Италии и позднее в Германии. Теоретически мы находились в стране союзника. Фактическая же цель обязательств Дарлана сводилась к тому, чтобы признать за нами доминирующее влияние в этом регионе. Но мы должны были использовать такое влияние умело, чтобы избежать неприятных осложнений.
Во французских войсках приказам Дарлана подчинялись в противоположность пренебрежению, с которым воспринимались сделанные раньше заявления генерала Жиро. Дарлан остановил бои на западном побережье, где войска Соединенных Штатов уже сосредоточивались против оборонительных рубежей у Касабланки и готовились к общему штурму. Опыт же генерала Паттона в Марокко подсказывал, что это вылилось бы в кровопролитный бой.
Окончательное соглашение с представителями французских военных сил, возглавляемыми Дарланом, было достигнуто в Алжире 13 ноября. Адмиралу Каннингхэму и мне пришлось возвращаться в Гибралтар вечером в плохую погоду. Мы долго кружили над аэродромом в полной темноте, делая тщетные попытки посадить самолет. Я не видел выхода из этого затруднительного положения и все думал о том, что нашему пилоту, молодому лейтенанту, придется больше полагаться на свое умение, чем на приборы, чтобы осуществить благополучную посадку, которую с трудом в конце концов удалось совершить.
Этот случай ускорил выполнение ранее принятого мною решения перенести наш штаб в Алжир. Это вызвало панику у офицера службы связи, который сказал, что он не сможет обеспечить связь в Алжире раньше Нового года. Но мы переехали туда 23 ноября.
Разумеется, официальные донесения о всех политических проблемах мы периодически представляли нашим двум правительствам. Тем не менее немедленно начавшаяся критика в прессе двух стран приобрела столь сильный характер, что вынудила как президента, так и премьер-министра запросить от нас более полного объяснения. Они получили его в форме длинной телеграммы, которой дали широкое хождение среди правительственных чиновников в Вашингтоне в Лондоне. Даже после долгого ретроспективного изучения той обстановки я мог бы теперь очень немного добавить к этому объяснению. Я здесь цитирую его, лишь перефразировав предложения в соответствии с требованиями сохранения тайны кода:
'14 ноября.
Полностью понимаю удивление в Лондоне и Вашингтоне тем оборотом, который приняли переговоры с французами в Северной Африке. Существующие здесь настроения среди французов даже отдаленно не соответствуют нашим расчетам, которыми мы руководствовались прежде. Излагаемые ниже факты имеют прямое отношение к существу вопроса, и в данном случае важно, чтобы никакие поспешные действия у вас, дома, не нарушили того равновесия, которого нам удалось добиться здесь…
Имя маршала Петэна представляет собой здесь нечто такое, с чем приходится считаться. Каждый пытается создать впечатление, что он живет и действует в тени маршала. Гражданские и военные руководители согласны с тем, что только один человек имеет право действовать от имени маршала в Северной Африке. Это Дарлан. Даже Жиро, который был нашим доверенным советником и твердым другом со времени первых совещаний с ним, в итоге которых он вынужден был примириться с реальной действительностью, признал это соображение доминирующим и соответственно с этим изменил свои намерения.
Сопротивление, с которым мы вначале столкнулись, было оказано на основе убеждения французов всех рангов, что таково желание маршала. По этой причине Жиро кажется им виновным по меньшей мере в определенном нарушении субординации, когда он настаивал не оказывать сопротивления нашей высадке на берег. Генерал Жиро понимает это и, по-видимому, отчасти сочувствует всеобщему настроению. Все, кого это касается, говорят, что готовы помочь нам при условии, что Дарлан скажет, что делать, но они не хотят следовать указаниям, исходящим от кого-либо другого. Адмирал Эстева в Тунисе заявляет, что подчинится приказам Дарлана. Ногес прекратил сражение в Марокко по приказу Дарлана. Поэтому в этих вопросах невозможно избежать признания положения Дарлана…
Суть соглашения заключается в том, что французы сделают все, что смогут, чтобы помочь нам захватить Тунис. Группа Дарлана будет налаживать эффективное сотрудничество и начнет под руководством Жиро реорганизацию отдельных воинских частей для их участия в войне. Эта группа использует любую возможность, чтобы получить флот, стоящий у Тулона. Мы будем поддерживать эту группу в вопросах управления страной и ее умиротворения, а также в оснащении отобранных частей. Детали все еще обсуждаются…
Наша надежда на быстрый захват Туниса и получение здесь поддержки со стороны населения не может быть осуществлена, пока не будет принято общее соглашение в тех рамках, которые мы только что определили с Дарланом и другими должностными лицами, контролирующими административный механизм региона и племена в Марокко. Жиро теперь понимает, что сам он ничего не сможет сделать, даже при поддержке союзников. Он с радостью принял пост военного начальника в группе Дарлана. Он считает, что сейчас его имя не следует упоминать, пока не пройдет несколько дней. Без сильного французского руководства нам пришлось бы пойти на военную оккупацию здесь. Потеря времени и расходы ресурсов оказались бы огромными. Генерал Паттон считает, что только в Марокко потребовалось бы 60 тыс. союзных войск, чтобы держать племена в спокойствии. Принимая во внимание тот эффект, который оказали бы волнения племен на Испанию, вы можете себе представить, какие у нас здесь проблемы'.
Ни разу в течение длительных переговоров Дарлан не сказал доверительно, что он может добиться перехода тулонского флота на нашу сторону. Он думал, что, возможно, из-за нехватки топлива, а также из- за неразберихи и неопределенности, которые, безусловно, воцарятся в Южной Франции, командующий флотом фактически не попытается вывести флот в море и присоединиться к нам, но он заявил со всей
