возможно, и вариант физической ликвидации. Но фон Регенау узнал о планах «новопоколенцев» и предпринял шаги, помешавшие «солидаристам» захватить власть в Зондерштабе.

В последующие дни Вюрглер спокойно жил в Варшаве (и это в то время, когда уже начались аресты некоторых членов союза в Европе и на оккупированной территории СССР). В это время Вюрглер встретился в ресторане с сотрудником гестапо Гавриком. Последний вспоминал: «Октябрь 1943 года. Вюрглер гордился, что РСХА ему доверяет. Бюро, которым он руководил, придавалось особое значение. От него зависит действие тайного канала проникновения агентуры через линию фронта на Востоке. Варшава как бы служила отстойником, где завершалась проверка диверсантов перед заброской»[417].

Можно предположить, что Вюрглера не арестовали, так как СД, скорее всего, захотело проверить, насколько достоверна информация, собранная агентами Бондаровского. У «великого подпольщика» (как именуют его члены союза) появилось время, чтобы снять с себя подозрения, однако сделать это оказалось непросто. Не видя выхода из создавшегося положения, он, по-видимому, пошел ва-банк: передал имевшийся у него компромат на Смысловского в гестапо и сказал, что его шеф поручил ему наладить связь с польским подпольем. Затем Вюрглер мог добавить, что фон Регенау не подписал «Смоленское воззвание», в котором русских, между прочим, призывали бороться вместе с немцами не только против коммунистов, но и западных плутократов. Путем нехитрого сопоставления этих фактов можно было ознакомить эсэсовцев со «своим видением проблемы»: начальник Зондерштаба «Р» давно не верит в победу Рейха и через польское подполье ищет контактов с англичанами…

1 декабря 1943 г. гестапо арестовало Смысловского. Сам Борис Алексеевич утверждал, что причиной ареста якобы послужили его контакты с Боровцом: фон Регенау «перешел дорогу» СД и перехватил на время у эсэсовской разведки инициативу в использовании украинских повстанцев. Такой дерзости Служба безопасности простить не могла, тем более в тот момент, когда стараниями Гиммлера и Шелленберга готовилась унификация разведывательных органов Рейха, а руководство абвера стремительно теряло авторитет в глазах фюрера[418].

Во-вторых, Смысловский не доглядел за «солидаристами», которые развернули у него под носом свою деятельность. Это ставило вопрос о способности начальника Зондерштаба контролировать подчиненных и навести в своей организации порядок.

В-третьих, недоброжелатели Смысловского из эшелонов эсэсовской разведки могли формально обвинить его в плохой организации разведывательной работы (что косвенно затрагивало не только Смысловского, но и его начальников из штаба «Валли» и руководства абвером — соперников гиммлеровского «Черного ордена»), тщательно подобрав все факты провалов агентуры, утечки оперативной информации, и неудачных операций против «лесных бандитов».

Кроме того, Смысловский придерживался точки зрения, что русские должны воевать исключительно с большевиками, на Восточном фронте, а борьба Третьего рейха против Великобритании и США — немецкое дело, в котором русские участвовать не могут. Такая позиция могла вызывать подозрение, что Смысловский тайно устанавливает контакты со спецслужбами союзников СССР по антигитлеровской коалиции.

Но все же главной причиной ареста главы Зондерштаба, по мнению авторов, были интриги НТС (в первую очередь, Вюрглера), ведь он разозлил «новопоколенцев»: не позволил им захватить власть в организации и убрал Вюрглера из Зондерштаба, из-за чего союз потерял возможность переправлять своих людей в СССР.

По одной из распространенных версий, фон Регенау якобы содержался шесть месяцев в Торнской крепости. Но Смысловский этого категорически не утверждал. Напротив, он писал, что полгода провел под домашним арестом. Следствие велось четыре месяца, а он какое-то время «сидел в Торнской крепости»[419]. То есть он был в Торне, потом находился под домашним арестом, а параллельно шло следствие. Неронов вспоминал: «Март 1944 года. Варшава. Дивизия расформирована. Командир дивизии под домашним арестом. Ближайшие его офицеры круглые сутки посменно дежурят на квартире Командира. Настроение у нас подавленное…»[420]

Также возможно, что Смысловский, просидев недолгое время в крепости, мог вернуться в Варшаву и пустить слух о своем дальнейшем в ней пребывании, чтобы сбить с толку членов НТС. Нельзя исключать, что до и во время заключения к Смысловскому поступали сведения о готовящемся на него покушении.

Находясь под следствием, Смысловский понимал, что его дело, оказавшееся на контроле у фельдмаршала В. Кейтеля, может получить не тот поворот, какой ему выгоден, если на поверхность всплывут некоторые факты его деятельности. Среди них, по словам бывшего сотрудника Зондерштаба полковника A. A. Денисенко, были, видимо, махинации с громадными денежными средствами, выделяемыми штабом «Валли» для подготовки разведчиков. Используя эти деньги, Смысловский скупал на них валюту и драгоценности у евреев и поляков и наживал большие сверхприбыли на валютных операциях, пользуясь разницей в официальном и черном курсе немецкой марки. В этих махинациях, утверждал A. A. Денисенко, вместе с ним участвовали Шаповалов, Вюрглер и другие руководители организации[421].

Гаврик также сообщает, что при нем в Варшаве произошло убийство сотрудника Зондерштаба «Р» — немецкого лейтенанта фон Фрейгата. Загадочность убийства заинтересовала Берлин, и русскому следователю гестапо дали задание выявить, чьих рук это дело. Занимаясь этим вопросом, Гаврик выяснил, что «Фрейгат знал о Регенау много такого, что последнего компрометировало в глазах гестапо. Об этом лейтенант проболтался Вюрглеру», который по-тихому собирал компромат на Смысловского[422]. Гаврик отправил в Берлин подробный доклад. К убийству Фрейгата, заявлял он, приложили руку фон Регенау и Войцеховский.

Итак, везде, где вопрос касался нелицеприятных сторон деятельности Смысловского, рядом оказывался Вюрглер. Такой свидетель (к тому же, вероятно, связанный с РСХА) мог вполне поспособствовать тому, чтобы подвести фон Регенау под смертный приговор.

Надо сказать, что кроме фон Регенау гестапо также арестовало полковника М. М. Шаповалова и ряд других руководителей Зондерштаба, а саму организацию распустили. Под стражей офицеров держали недолго — несколько недель. Так, Шаповалов в декабре 1943 г. получил назначение на должность коменданта особого лагеря в Торне (лагерь находился на территории шталага XX A, подчинялся отделу I B штаба «Валли»)[423].

Нельзя исключать того, что аресты некоторых членов союза, начавшиеся в конце 1943 г., были вызваны желанием полиции безопасности и СД внимательно разобраться во всех деталях дела, имевшего отношение к Смысловскому. Вместе с тем, далеко не все «новопоколенцы» стали узниками тюремной империи СС. Те, кто хорошо зарекомендовал себя в разведке и способствовал получению оперативной информации, продолжали оставаться на своих местах. Поэтому утверждение Прянишникова, что «члены союза рассыпались, кто куда», представляется очень сомнительным.

Процессы, связанные с роспуском Зондерштаба, отрицательно сказались на антипартизанской деятельности немцев, они лишись значительного потока разведывательной информации. Так, комендант 585-го армейского тылового района сообщал в штаб 4-й танковой армии про ослабление агентурной работы в связи с роспуском Зондерштаба «Р»[424].

23 декабря 1943 г., в 10 часов утра в узком переулке, идущем с площади Старе Място, А. Э. Вюрглер был убит двумя выстрелами в затылок. Деятель НТС скончался, прежде чем появился немецкий патруль. Оказавшиеся на месте немногочисленные свидетели не смогли ничего рассказать, кроме того, что убийца быстро нырнул в калитку проходного двора и скрылся[425].

Исследователи высказывают разные предположения, кто мог совершить данное преступление. Сами члены НТС тоже далеко не едины во мнении. Например, Трушнович в статье «Первый год войны» («Посев», № 5, 2000) предполагает: «Есть подозрения, что убийцы были засланы в гестапо энкаведистами: в гестапо во время войны их было заброшено немало; но прямых доказательств этому нет»[426].

В работе Л. Papa и В. Оболенского встречается следующая версия: «В 'Организацию по борьбе с партизанами' [так авторы называют Зондерштаб «Р». — Примеч. авт.] просачивается советская агентура, доносившая в гестапо о масштабах и истинном характере работы А. Э. Вюрглера. Ликвидацию Александра Эмильевича гестапо поручило