напоминающие рысей. Раны на плечах, шее, спине жертвы говорили об упорной схватке. Кошки казались усталыми, выбивающимися из сил, но и их жертва не выглядела бодрой. Кошки, передохнув, бросились в атаку. Их было пять или шесть, желтошкурых, с темными пятнами по бокам. Жертва отбивалась, прижимаясь к скале, не позволяя кошкам наброситься сзади. Она била коротким хоботом, копытами и клыками. Некоторые кошки тоже были ранены. Гибкие, пружинистые, они затеяли вокруг обреченного травоядного танец смерти.
Я осмотрелся. Получалось так, что звери перекрыли нам дорогу. Мы должны спуститься на площадку, занятую ими, и дальше снова идти, ползти, карабкаться в гору. Ного тоже осматривался. Карниз, на котором мы стояли, проходил в шести-семи метрах над площадкой. Звери, занятые схваткой, поначалу не обращали на нас внимания.
— Этот, большой, кушает корни и ветки. Убивал наших охотников. Эти, прыгающие, очень злые. Тоже убивают охотников. Они убьют сначала большого, потом нас. Надо уходить. — Ного, цепляясь руками и ногами за выступы камней, начал подниматься наискосок вверх по ущелью. Я понял его замысел: обойти площадку поверху до того места, где стены ущелья сближаются на расстояние около метра. Затем можно перебраться на противоположную стену и продолжать дальше наш путь.
Из-под ноги туземца сорвалась огромная глыба и с грохотом обрушилась на площадку. Хорошо, что Ного не перенес на нее всей тяжести своего тела, — он полетел бы вслед за глыбой. Между тем, глыба, упав на площадку, задела одну из кошек. Та издала яростный вой и начала грызть заднюю часть своего тела, куда пришелся удар. Кошки оторопели, и я подумал, что если бы «хобот» бросился на них, они, пожалуй, отступили бы, тем более что они задрали вверх головы и начали злобно завывать. Это уже по нашему адресу. «Хобот» упустил благоприятный момент. Уже в следующую минуту кошки усилили нападение с удвоенной яростью. Одной из них удалось вскочить «хоботу» на спину. Она вонзила в спину жертвы когти четырех лап, а в шею — клыки. Другая кошка взвилась перед животным и вцепилась клыками в горло. Остальные в это время тоже не бездействовали. Одна начала рвать жертве брюхо, другая силилась перегрызть сухожилия на задней ноге. После того, как травоядному раздробили позвонки шеи, оно упало и придавило кошку, которая рвала брюхо. С этой секунды схватка завершилась, и начался кровавый пир хищников, очевидно, совсем обезумевших от голода. Даже та кошка, у которой волочились задние лапы, подползла и стала яростно отрывать куски плоти…
Развернувшееся перед моими глазами зрелище потрясло меня. Насколько привычен к таким пиршествам Ного, но и он как-то сжался, подавленный свирепостью кровожадных кошек.
— Мы спрыгнем и побежим! — сказал Ного.
— Куда спрыгнем? — спросил я. Ного показал взглядом. Он предлагал спрыгнуть на площадку в нескольких метрах от хищников! А потом бежать вниз по ущелью, надеясь, наверное, что кошкам теперь не до нас.
— Нет, Ного, они догонят нас!
— Если будем сидеть здесь, они съедят толстокожего и доберутся до нас, — сказал Ного и, прежде чем я успел возразить, соскочил с карниза на площадку и помчался, оставив свою дубинку возле меня. Конечно, он был уверен, что кошки, занятые пожиранием толстокожего, просто проигнорируют его. Не тут- то было! Одна из кошек подняла голову. В ее пасти висел кусок мяса. Увидев дерзкий скачок Ного, она взвилась, в прыжке проглотила кусок и рванулась за туземцем. Заметив это, Ного, словно выброшенный из пращи, метнулся на выступ скалы, торчавший из противоположной стены. Кошкины мощные когти царапнули скалу в нескольких сантиметрах от ноги туземца.
Когда она прыгнула снова, Ного стоял на выступе, поднимая тяжелый камень. Мне показалось, что кошка скорее пугала, чем действительно пыталась достать туземца. Она угрожающе фыркнула и вернулась к пиршеству.
Ного выглядывал из-за скалы на площадку:
— Гррегор! Ты видел? Ного — молодец! — говорил он, потрясая кулаками.
— Молодец-то молодец, но что делать дальше? Ты там, а я здесь. Так и будем сидеть? Дубинку зачем оставил?
Кошки, раздирая мясо, с некоторым удивлением вслушивались в наш разговор; весь их вид словно говорил: болтайте, болтайте, скоро и до вас очередь дойдет.
И Ного, и я — мы оба понимали, что у нас одна дорога — вниз по ущелью. Пока кошки здесь, у нас вообще нет дороги. Ного допустил оплошность. Я прижимался спиной к скале и думал, как же выбраться из этого опасного положения. Разделившись, мы еще больше усугубили его… Не могу понять Ного. Допустим, он мог понадеяться на свою силу и ловкость. Но ведь надо было подумать и обо мне! Он знает, что я не так ловок и не очень силен. Последуй я за Ного, в самый раз угодил бы кошке в лапы. Это было легко предвидеть. А теперь сидим на камнях и жаримся на солнцепеке. До сумерек остается часа четыре. И ничего нельзя придумать…
Мои размышления прерывает яростное рычание, жалобное мяуканье. Кошки почти сожрали жертву и теперь дерутся из-за каждого куска. Обе покалеченные тоже дерутся, но они обречены. Я не знаю, как они дальше поведут себя, — одна тянет перебитые задние конечности; вторая, видно, переломанную переднюю лапу. Я всматривался в хищников, пытаясь в этом наблюдении предугадать и свою судьбу. Хоть Ного и силен, но мы оба против этих кошек бессильны. И если они настолько злобные и прожорливые, что не оставят нас в покое, сожрав такого крупного быка, то нам надо что-то придумать, притом немедленно, чтобы упредить их намерения. Наверное, нам можно было вернуться назад через расселину; можно было бы, не устрой Ного фортель с перебежкой.
Меня осенило! И я себя начинаю притормаживать, чтобы сгоряча на наделать глупостей. Итак, все идет как нельзя лучше! Оценим обстановку: одну кошку убил бык, две покалечены так что с ними можно не считаться. Остаются три здоровых зверя. У них перегружены брюха — и что бы ни говорили об их злобности, их агрессивность пригашена, их ловкости и прыгучести поубавится. Конечно, если они, желая прикончить нас, будут действовать согласованно, то нам несдобровать. Когда я говорю о согласованности, я имею в виду, что кошки разделаются с нами поодиночке, сначала со мной, затем и с Ного, или наоборот. По милости Ного, мы разделены пространством метров на тридцать, это очень устраивает кошек. Надо сделать так, чтобы кошки тоже разделились. Позиции у нас вроде удобные — мы «возвышаемся» над кошками метров на пять-шесть. Если сейчас мы одновременно с туземцем начнем швырять в кошек булыжники, да еще поднимем дикий шум, будем свистеть и кричать, возможны два исхода: кошки уйдут — это предпочтительный исход. В противном случае они нападут на нас, но для этого должны будут разделиться. Насчет Ного я спокоен — если две бросятся на него, уж одной-то он раскроит голову сразу же. Он даже камни приготовил. Вторая может его царапнуть, большего Ного, надо думать, не позволит кошке.
Я лихорадочно собрал все крупные камни и соорудил нечто вроде барьера по краю карниза. Расчет: если кошки прыгнут на меня, они вместе с барьером рухнут вниз, при этом, поскольку камни увесистые, могут и серьезно пострадать. Конечно, все может обернуться и по-другому, но не изнывать же на солнцепеке до потери сознания! Я крикнул туземцу, чтобы он тоже готовился; я видел, что мои хлопоты его заинтриговали, и он, кажется, понял их смысл. Во всяком случае, несколько увесистых глыб Ного около себя пристроил.
Не знаю, как туземца, а меня начала донимать жажда. Этот подъем по расселине, это сидение на скале выпарили из меня всю влагу. Облизываю шершавые губы и мечтаю о глотке воды, которого лишен из-за подлых кровожадных тварей. Бросаю на них ненавидящие взгляды и отмечаю, что одной кошки не хватает. Неужели ушла? Может, и остальные последуют за ней? Э-э, не тут-то было — одна из тварей забралась в выеденное брюхо быка, только хвост наружу торчит. У кошек грузно отвисают животы, а они все рвут и рвут куски. Покалеченные повизгивают, — им, бедным, больно, особенно той, что не может распоряжаться задними лапами. Ей можно посочувствовать. При первом же удобном случае она может рассчитывать на меня. Я пристраиваю под руку тяжелую дубину туземца. Пожалуй, надо начинать:
— Ного, давай бросать в них камни!
— Зачем? — спрашивает Ного, — они же на нас не бросаются!
А я-то думал, что Ного все понял! Я могу и сам начать, только не хочется все внимание кошек на себе сосредоточивать. Одно дело, когда камни и крики полетят со всех сторон, и совсем другое, когда с одной стороны.
— Ного, если мы вдвоем будем бросать камни, пятнистые не будут знать, что делать, испугаются. Ного сильный, он бросит большой камень — и попадет пятнистой по голове.
