поднять ее подругу, восклицая:
— Славные дела, Хармиона, нечего сказать!
Она же открыла глаза и, собрав последние силы, произнесла слабым голосом:
— Да, славное и прекрасное дело, достойное дочери великих властителей [83]!
С этими словами она закрыла глаза. Прокулей же, поэт, долго смотрел в прекрасное, гордое лицо женщины, перед которой так провинился, и, наконец, произнес с глубоким волнением:
— Не было на свете женщины, которую бы так почитали величайшие мира, так любили могущественные властители. Слава о ней будет передаваться из поколения в поколение. Но, прославляя ее чарующую прелесть, ее пламенную любовь, не побежденную самой смертью, ее ум, ее знания, мужество, с которым она, женщина, предпочла смерть позору, не забудут и этих двух женщин. Их верность заслуживает этого. Сами того не сознавая, они воздвигли этой кончиной прекраснейший памятник своей властительнице: она была добра и достойна любви, если они предпочли смерть разлуке с ней.
Известие о смерти возлюбленной царицы ввергло во всеобщую печаль всю Александрию. Похороны ее отличались неслыханным великолепием и пышностью, и много искренних слез пролилось на них.
Смерть Клеопатры разрушила все планы Октавиана, и он с большим неудовольствием прочел письмо, в котором она извещала его о своем решении. Однако, понимая непоправимость происшедшего и желая поддержать свою репутацию великодушного победителя, он разрешил похороны, достойные ее сана. Его милосердие к мертвым, которые уже не могли причинить ему вреда, не знало границ.
Отношение к детям Клеопатры тоже заставило мир удивляться его кротости. Сестра его, Октавия, взяла их в свой дом, оставив Архибия их воспитателем.
Когда появилось распоряжение уничтожить статуи Клеопатры и Антония, Октавиан тоже проявил большую гуманность, приказал пощадить и оставить на местах изображение царицы, которых было немало в Александрии и во всем Египте. Правда, на великодушие Октавиана повлияла значительная сумма в две тысячи талантов, пожертвованная одним александрийцем. Этим александрийцем был Архибий, отдавший все свое состояние, чтобы почтить память дорогой умершей.
Благодаря ему статуи несчастной царицы остались там же, где были воздвигнуты.
Саркофаги Клеопатры и Марка Антония, подле которых покоились и останки Иры и Хармионы, постоянно украшались цветами. Гробница Клеопатры сделалась местом паломничества, в особенности для александрийских женщин; но из дальних стран нередко являлись посетители, в особенности дети знаменитой четы: Клеопатра Селена, впоследствии супруга нумидийского царевича Юбы, Антоний Гелиос и Александр. С ними являлся и Архибий, их учитель и друг. Он воспитал в них почтение к памяти женщины, доверившей своих детей его заботам.
Послесловие
I
Романы Георга Эберса «Арахнея» (1897), «Сестры» (1880) и «Клеопатра» (1893) составляют, как уже отмечалось, своеобразный цикл-трилогию, посвященную птолемеевскому Египту.
Действие первого произведения этой трилогии завершается в 70-х годах III века [84], когда держава Птолемеев приближалась к апогею своего расцвета и могущества. Действительно, Египет 270 — 230-х годов, несомненно, самое мощное из всех эллинистических государств, по существу — империя, безраздельно господствующая во всей восточной части Средиземноморья, включая Эгейское море с его многочисленными островами. На суше Птолемей I помимо Египта владел Киреной, Палестиной, Келесирией [85], островом Кипр. При его сыне Птолемее II (285 — 246) и внуке Птолемее III (246 — 221) господство Египта распространилось на южную и западную части полуострова Малая Азия, побережье Финикии и Гелеспонта (пролив Дарданеллы) и еще на некоторые острова Эгейского моря.
Как мы помним, основой экономического развития Египта испокон веков являлось орошение. На протяжении тысячелетий непрерывное развитие ирригационной сети было одной из важнейших функций деспотической власти фараонов. Функция эта оставалась доминирующей и при эллинистических царях. Заинтересованные в экспорте зерна и других сельскохозяйственных продуктов, а также в обеспечении землей многих греко-македонских колонистов, первые Птолемеи с завидной энергией взялись за развитие и улучшение оросительной системы с целью значительного расширения посевных площадей, и в первую очередь под посевы пшеницы. Энергичные мероприятия предпринимались по увеличению плантаций масленичных культур и виноградников; значительное развитие получило скотоводство, особенно на царских землях.
Наряду с сельским хозяйством интенсивно развивались ремесла; ремесленная техника непрестанно совершенствовалась, усилилось разделение труда, изменялись формы его организации, повышалась производительность.
В годы правления Птолемея II, когда восстановленный канал вновь через Нил и горькие озера соединил Средиземное и Красное моря, оживилась и расширилась морская и караванная торговля Египта с Индией. В результате к середине III века Египет по экономическому и военному потенциалу опередил постоянно соперничавшее с ним гораздо более обширное царство Селевкидов, созданное одновременно с державой Птолемеев диадохом Александра Македонского Селевком [86]. Между его сыном Антиохом I (281 — 261) и Птолемеем II в 274 году началась почти трехлетняя 1-я Сирийская война за обладание Келесирией. Эта война не дала Египту ощутимых территориальных приобретений. Зато в итоге следующей войны 266 — 263 годов египтяне захватили почти всю Келесирию. С этого времени египетский флот стал фактически безраздельно господствовать в Восточном Средиземноморье.
В 3-й Сирийской войне Птолемеи снова одержали верх над Селевкидами. Надпись Птолемея III повествует о крупных успехах египтян в завоевании ими не только Сирии, но также Междуречья и других земель тогдашнего царя Сирии Селевка II (246—226). По мнению ученых, эти успехи скорее всего преувеличены, хотя не исключено, что Сирия и Междуречье действительно на какое-то время захватывались египетскими войсками. Впрочем, уже в 245 году в ходе военных действий произошел перелом не в пользу Египта: греческие полисы Сирии и Вавилонии целиком поддержали Селевка, предпринявшего наступление против египтян. Флот Македонии, начавшей враждовать с Египтом еще в конце 70-х годов и активно поддерживающей Сирию, в 258 году нанес египетскому флоту первое крупное поражение в сражении близ острова Кос. Несмотря на то что Птолемей III вынужден был очистить захваченные территории, силы Египта были еще велики.
Захваченная Птолемеем III в Сирии и Месопотамии военная добыча оценивалась в 40 тысяч талантов. В ее числе оказались и золотые статуи египетских богов, изъятые из храмов персидским царем Камбисом еще в 524 — 523 годах. За возвращение национальных святынь Птолемей III удостоился звания Эвергет (Благодетель) и стал именоваться Птолемей III Эвергет I.
Положение державы Селевкидов к концу III века осложнилось внутридинастической борьбой. В результате престол занял Антиох III (223 — 187), который без проволочек начал готовиться к очередной войне с египтянами за Келесирию.
Египет к концу царствования Птолемея Эвергета мало-помалу растерял свой престиж, так что Птолемей IV Филопатор [87] принял монархию, почти наполовину утратившую свое могущество и блеск. Филопатор был жесток и развратен; подданные наградили его полупрезрительным прозвищем Трифон — изнеженный. Большой любитель выпить, он, по утверждению современников, бывал трезв, да и то не слишком, только тогда, когда совершал богослужение. Однако был он блестяще образован, сам писал пьесы и в традициях своих предшественников поддерживал науку и искусство. Страстный поклонник Гомера, Филопатор даже воздвиг в его честь храм, в котором скульптура автора «Одиссеи» и «Илиады» помещалась в окружении изображений семи греческих городов, претендовавших на роль родины великого рапсода.
Спустя около трех лет после воцарения Птолемея Филопатора войска Антиоха двинулись к границам Египта, угрожая вторжению в Нильскую долину. Тогда временщик Филопатора Сосибий предпринял ловкий дипломатический ход: затеял с Антиохом мирные переговоры, умудрившись затянуть их на целых три месяца. Естественно, на период ведения переговоров продвижение сирийской армии приостановилось. Это дало возможность египтянам принять экстренные меры по набору и обучению своего войска. В его состав
