Виктор Илларионович:
- После датско-прусской войны сорок восьмого-пятидесятого годов, по результатам которой Шлезвиг и Голштиния остались в руках датского короля, о каком усилении Пруссии вы говорите господа?
- Ваше превосходительство, войной это, можно назвать с большой натяжкой. В восемьсот шестьдесят четвертом году, действительно будет война, на стороне Пруссии выступит Австрия. Дания капитулирует. Шлезвиг аннексирует Пруссия, а Гольштейн достанется Австрии. - Сказал Гребнев.
- Но господа, от Гольштейна до Австрии сколько верст! Это, что же получится, анклав? - высказал недоумение Васильчиков.
Ларионов ответил обоим князьям:
- Пруссия оказалась вероломным союзником для Австрии. Она отказалась обменять территорию Гольштейна на участок рядом с австрийской границей. Спустя два года, разразилась новая война в Европе. С одной стороны Пруссия с несколькими германскими государствами, Франция и Италия. С другой стороны Австрия и тоже несколько германских государств. Впрочем, объявив себя союзниками Австрии, они в боевых действиях не участвовали.
- А Россия?
- Россия поддержала Пруссию, в наказание австрийцам, так навредившим нам в этой войне.
- Каковы же были результаты?
- Австрия разгромила Италию, но войска ее были вынуждены отойти под напором французов, чуть позже, австрийцы потерпели поражение от прусских войск. В результате вместо Германского союза во главе с Австрией, образовался Северогерманский союз во главе с Пруссией. Еще образовалось независимое Итальянское королевство, французские войска приобрели репутацию непобедимых.
- Дела-а-а!
- Это не все, господа. В семидесятом столкнулись уже Франция и Прусский союз. Франция выражаясь по-военному войну про.... Простите, Франция капитулировала, Наполеон сдался пруссакам, отрекся и уехал в Лондон. Умер всеми забытый. Россия денонсировала Парижский договор, завела на Черном море крепости и флот, но мы в результате получили рядом с собой такого хищника, что лучше бы это произошло попозже.
- Позвольте, позвольте! Вы предлагаете в дальнейшем поддержать Австрию? Этих предателей? - разволновался Горчаков, лицо его покраснело, усы встопорщились от возмущения.
- Я, Ваше Высокопревосходительство, не политик, не дипломат, но со своей колокольни сужу так; сейчас война идет уже совсем по-другому, нежели в известной истории. И кончится она совсем с другими результатами.
- Вы полагаете?
- Больше того Выше Высокопревосходительство, я просто уверен.
- Пять тысяч человек и такая разница!
- Михаил Дмитриевич! Я всецело поддерживаю полковника Ларионова, я видел в действии новое оружие и людей им владеющих. - твердо сказал Васильчиков.
Тоном лектора, Ларионов продолжил:
- Когда Пруссия сцепится с Австрией, надо отобрать у нее Буковину, а затем, сдержать аппетиты Пруссаков в войне с Францией.
- Воевать? Ведь прусский король - дядя государя, - прорвалось у Васильчикова.
- Думаю, воевать не придется, Ваше превосходительство, достаточно будет сосредоточить на границе с Пруссией войска. Государь по-родственному договорится с дядей. Нам нет нужды в разгроме Франции, ведь мир, после Крымской компании, будет заключен не в Париже, а где-нибудь в другом месте.
- Например, в Петербурге, - улыбнулся Гребнев. - Может быть, удастся и войну с Османами в семьдесят седьмом провести быстро и удачно.
Опрометчивые слова Гребнева вызвали новый поток вопросов. Особенно усердствовал Васильчиков. Пришлось, двоим 'попаданцам' держать ответ перед 'предками' за весь период, прошедший русской истории в подробностях.
После вопросов внешнеполитических, решение которых естественно оставили за государем, перешли к решению насущных задач. Описание и показ новых образцов оружия, в отличие от севастопольского, был гораздо скромнее, но также впечатляющ. А 'Наставление для действия пехоты в бою' вызвало самый живой интерес.
Ларионов с помощью Васильчикова уже готовился перейти к изложению плана дальнейших действий русской армии в Крыму, когда резко постучав в дверь, вошел в комнату высокий генерал-майор с примечательным мясистым лицом. Высокий лоб переходил в глубокие залысины. Усы соединялись с бакенбардами. Глубоко посаженные глаза, смотрели на главнокомандующего с тревогой. В руке генерал держал распечатанный конверт.
Ни Ларионов, ни Гребнев не знали кто это. Из облика генералов и офицеров, запечатленных на 'Портретах лиц, отличившихся заслугами и командовавших действующими частями в войне 1853-1856 годов' в свое время просмотренных Ларионовым, никого он вспомнить не мог.
- Что случилось, Павел Александрович? - спросил Горчаков.
'Вревский. Барон Вревский, - сразу понял Ларионов, - еще один несостоявшийся покойник'*.
- Ваша Светлость, получено донесение, противник оттеснил наш наблюдательный корпус у Евпатории, занял Юшунь. Дорога в центральные губернии перерезана.
* * *
Молебен о даровании победы русскому оружию, служил в Александро-Невском соборе владыка Иннокентий, митрополит Херсонский и Таврический. Преосвященный имел высокое представление о сане и обязанностях священника, он постоянно находился с паствой. В Симферополе крестил детей, в Севастополе служил молебны о здравии увеченных воинов, заупокойные службы о воинах на алтарь Отечества живот свой положивших.
Служил даже на бастионах, ничуть не опасаясь обстрела, воодушевляя солдат проповедями. После прибытия в Крым, еще до своей первой поездки в Севастополь владыка узнал о нехватке военного духовенства. Иннокентий предписал священнослужителям епархиального ведомства посещать воинов в лазаретах. Кроме того, 'из-за небольшого числа белого духовенства', архиепископ приказал настоятелю крымских скитов, 'всех иеромонашествующих выслать' немедленно 'на те пункты, где находятся раненые воины, как в лазареты, так и на самое поле брани'.
Владыка Иннокентий (в миру Борисов Иоанн Алексеевич) был широко образованным человеком, все свою жизнь, ходил с книгой, читал при любом удобном случае, и любимой присказкой у него были слова: 'Читайте, читайте серьезные книги, ничем так не питается и не возвышает дух наш и не приводится в гармонию, как чтением серьезным!'.
Узнав еще, будучи в Севастополе, о том, что произошло чудо господне, на помощь истекающему кровью гарнизону, прибыли потомки славных предков, владыка первый обратил внимание на то, в какой день это случилось. Празднование дня Святого Благоверного князя Александра Невского,
Есть Знак, который подал господь, явив волю свою. Сейчас, находясь рядом с царскими вратами алтаря храма Святого князя, митрополит был полностью уверен в окончательной победе.
Бас диакона Варнавы, возносил молитву к господу, и от мощи его голоса казалось, трепетали огни сотен свечей.
- Господи Боже наш, сильный и крепкий в бранех, смиренно молим Тя: прими оружие крепости Твоея, восстань в помощь нашу, и подаждь христолюбивому воинству нашему, на супостата победу и одоления, молим ти ся, услыши и помилуй.
Вседержителю Царю и Господи, Твоею вседержавною силою оружие супостат наших и козни сокруши, и дерзость их низложи, победу на ня и одоление рабом твоим даруя, молим ти ся, вседержавный Царю, услыша и помилуй.
Находящиеся в соборе генералы, штаб и обер-офицеры, обыватели, врачи и солдаты стояли словно придавленные могучей силой голоса диакона.
