– Праведница… Бог спас… – загомонила толпа снова.
Схваченный дед Дмитрич ругался и плакал одновременно, а Зоя лежала, и никто не решался дотронуться до нее в ожидании «скорой» и милиции. Нина с Натальей плакали, потрясенные сомоотвержением и величием этой девушки, к которой они, грешницы, относились свысока и даже с осуждением. А вот спасла Учителя она, а они – не спасли. Нина думала запоздало, как хорошо было бы ей умереть вот так, спасти душу и забыть боль по своей убиенной Валечке – но не смогла она, не бросилась так же мгновенно под нож, как Зоя.
Дионисий стоял не двигаясь над Зоей, распростёртой у Его ног.
– Вот праведница, – повторял Он. – вот святая душа.
Потрясен избегнутой близкой опасностью Он нисколько не был. Так и должно быть: Божественная Чета не могла не спасти Его.
Милиционер прибежал первым – свой, апраксинский, приставленный присматривать за рынком. Пощупал пульс опытной рукой, выпрямился и объявил почти что с удовлетворением:
– Всё. Готова.
Он хотя и слегка, но искренне пожалел неизвестную ему молодую, пусть и явно порочную женщину. А удовлетворение невольно проскользнуло, потому что самый факт убийства делал его роль здесь более значительной. А то шипят в спину: «Шляются менты, делать им нечего». А вот есть чего! Убивают людей – значит нужна милиция.
– Первомученица совершилась! – объявил Дионисий.
Милиционер уставился на него в недоумении:
– Ты чего? В школу надо ходить, а не по рынкам шляться в бабьей юбке!
Дионисий посмотрел прямо в глаза милиционеру – что редко удается обыкновенным гражданам – и сказал:
– Все перед Богами-Супругами в ответе.
Милиционер был в годах и ещё не перестроился, не уверовал вслед за гражданскими массами, но инструкция у него была твердая: религию поощрять! Правда, предпочтительно в православном исполнении. А этот походил на сектанта, тем более и балахон на нем какой-то неуставной, в церкви такие не носят, к сектам же следовало проявлять корректность, но настороженность.
– Ладно, кто тут свидетели?
– Тут и самый убийца налицо, – похвастался активист из толпы.
И выдвинул вперед скрученного деда Дмитрича.
– Ты?!
– Я, – плакал дед. – Не хотел, само вышло. Бабу не хотел.
– А свидетели кто тут есть?
– Мы все в свидетелях! – подтвердил активист.
Наконец и «скорая» пробралась сквозь толпу.
Дионисий смотрел на лежащую мертвую Зою без сожаления. Мученица нужна была в основании Его учения – и вот мученица явилась. Награда ей уготована на небесах – Отец Небесный позаботится и Мать подсобит.
А вышло красиво. Дионисий и так в Себе не сомневался, но все-таки самоотвержение Зои прибавило Ему ещё больше гордости и уверенности в Своей избранности: едва успел Он произнести всего несколько пророческих слов, и вот ради явленной Им истины ученица пошла на мученичество, пожертвовала жизнью. Не хуже чем в Святом Писании.
А между прочим, ни один апостол не заслонил Христа и жизнью своей Его не спас. Так что Дионисий Златый уже превзошел того первого Сына Божия!
Зоя умерла, но никто кроме Господствующего Божества не знал, что её СПИД живет и продолжается в крови юного самозванного Сына Божия. А Оно вовсе не собиралось морить переселившихся в Дениса вирусов: проповеди безнадежного больного, да ещё больного самой знаменитой болезнью времени, обещали произвести впечатление – и на землян, и на Него Самого. А Оно очень ценит возможность получить посильные впечатления.
Интересная все-таки штука – жизнь. Если внимательно приглядеться к деталям. Очень ведь просто в масштабах Вселенной потерять мелкие детали. Другое Божество на Его месте, может, и потеряло бы. Но – не Оно.
Кстати, интересная мысль: о другом Божестве.
Планетяне – они все рождаются в результате случайных комбинаций. Те же родители Дениса. Мог каждый из них умереть в младенчестве. Могли пережениться иначе. Людмила Васильевна, например, очень колебалась, была параллельно влюблена в морского капитана, и если бы не глупая ссора – представьте себе, из-за Окуджавы – вышла бы замуж за своего «красивого морячка», как называла возможного зятя её мама. И тот, кто родился бы в этой комбинации, был бы уже не Денис: вырос бы в бравого папу, мечтал бы о море, а не о новой вере.
Тогда молодая Людочка ещё не уверовала вместе со всеми в вернувшегося в Россию православного Бога, а вместо Бога и тоже вместе со всеми интеллигентными девушками страстно почитала Окуджаву. А её моряк Эдик сказал небрежно: «Подумаешь, певец кухонный. У меня половина команды бренчит не хуже!» И тогда Люда поняла, какой он тупой и бездуховный. А через три дня Эдик уплыл в очередной раз, так что времени помириться не осталось.
Так что любой планетянин – результат совпадения многих случайностей. А Оно Самоё? Коли Господствующее Божество не имеет ни начала, ни конца – значит Оно не могло бы быть другим?! Если только…
