— Можно и на смотровую площадку. А как насчет Франции? Ты, кстати, не думала возвратиться к модельному бизнесу? Есть возможность поехать учиться в Париж. Тем более что ты знаешь французский. — Было видно, что Анатолий говорит серьезно.
— Ну, «знаю» — это громко сказано, — Вера усмехнулась, пытаясь быть объективной, — но сама Франция мне нравится.
— А идея с учебой?
— И идея тоже.
Сзади загудели нетерпеливые клаксоны.
— Ну, слава Богу, вперед. — Анатолий заговорил в своей привычной деловой манере: — Тогда решено. Париж, Париж… Главное — будь готова. Возможно, придется уехать и еще раньше, в рамках культурного обмена. — Он говорил, легко лавируя на большой скорости между машинами.
— И на кого же меня будут менять? — рассмеялась Вера.
— На Мирей Матье, дорогая, — в тон ответил он.
— На эту старуху?! — взорвалась Вера.
— Да, но какой голос, — веско заметил Анатолий, повернувшись к ней, и получил тычок в бок.
На смотровую площадку они попали к тому времени, когда город зажег все свои огни, которые, конечно, он смог зажечь. Особенно красиво смотрелись проплывающие по реке суда. Громадные черные туши барж с сигнальными огнями и веселые, шумящие музыкой и светящиеся всеми огнями речные трамваи, возвращающиеся с прогулок.
Неделя пролетела очень быстро.
Франция встретила проливным дождем. Может, это была Англия? Но нет, мокрый Париж был красив, хотя в то же время как-то холоден и неуютен. Зато очень даже комфортным оказался номер в пятизвездочной гостинице, который Анатолий забронировал для Веры. Особенно ей понравился мягкий, приятно колючий махровый халат. Приняв горячую ванну, Вера запахнулась в него и долго сидела в глубоком кресле у окна, зачарованно глядя на Эйфелеву башню. «Я уже в Париже и совсем-совсем ничего не чувствую. Странно».
Потом, проглотив легкий ужин, Вера заглянула во все уголки своего двухкомнатного номера, приятно удивляясь всем тем обыкновенным мелочам, которые так скрашивают жизнь в дороге. Даже новые тапочки с белыми мохнатыми помпончиками, купленные специально для этой поездки, ей очень нравились. Развалившись позже на широкой мягкой кровати, нежась в атласных простынях, она вспомнила свой старый, продавленный диван и счастливо улыбнулась.
На следующий день, оформив все необходимые документы, Вера приступила к занятиям. Обучение включало в себя не только профилирующие предметы, связанные с модельным бизнесом, но и французский язык, основы этикета, эстетики, истории искусств и истории Франции. Директор школы, как оказалось, лично знакомый с Анатолием, уделял ей особое внимание, относясь к ней даже с некоторым почтением, что Веру поначалу несколько смущало. Через месяц приехал Анатолий. Вместе они были на приеме в Российском посольстве, где Вера заметила пристальные взгляды сравнительно молодого человека.
— Обрати внимание, — шепнул ей на ухо Анатолий, — вон тот все на тебя пялится.
— Да уже обратила. Кто это? — спросила Вера без особого интереса.
— Считается перспективным политиком. Все прочат ему большое будущее, — ответил Анатолий.
— Да, чувствуется в нем что-то… только мне что за дело?
На секунду Анатолий замялся.
— Сватаешь, что ли? — И Вера отвернулась.
Чтобы скрыть неловкость, он встал и сходил за мороженым.
— Я не хочу, — сказала Вера, не поднимая глаз.
— Да, здорово ты меня уже изучила. — Анатолий сел рядом, смущенно помешивая ложечкой таявшее мороженое. — Зайка, ну тебе когда-нибудь все равно нужно… — Он запнулся.
— Остепениться? — Вера начинала злиться.
— Вера, — Анатолий немного помолчал и затем сказал веско: — Ты же знаешь, я не могу жениться на тебе. Но мне кажется, тебе просто необходимо…
— Откуда ты всегда знаешь, что мне необходимо? — перебила его Вера, но и сама тут же осеклась, так как к ним подошел первый секретарь посольства вместе с тем самым мужчиной, предметом их разговора.
— Позвольте вам представить, — сказал первый секретарь посольства, церемонно поддерживая под локоть своего спутника, — Михаил Фроловский, прошу любить и жаловать.
— Мы знакомы с господином Родичевым, — с улыбкой кивнул Фроловский.
— Позвольте и мне представить, — вставил Анатолий, — Вера Качалова, восходящая звезда отечественного модельного бизнеса.
Молодые люди раскланялись; Фроловский улыбнулся, Вера ответила на улыбку.
— Да, Виктор Сергеевич, — Анатолий взял посольского работника за локоть, — так как решается наш вопрос?
И они, извинившись, отошли в сторонку, увлеченно о чем-то беседуя.
— Не хотите мороженого? — спросил Фроловский у Веры, когда они остались одни, и было видно, что он сам этого не ожидал.
— С орехами и шоколадом, — ответила Вера, несмотря на то что одна розетка уже стояла перед ней, и изучающе посмотрела на Фроловского.
…В Шереметьеве-2 Анатолий встречал Веру с громадным букетом пурпурных роз.
— Куда это мы летим? — удивилась Вера, когда машина проскочила нужный поворот в сторону ее дома.
— Хочу показать тебе кое-что, — ухмыльнулся Анатолий.
Они подъехали к отреставрированному двух этажному особняку почти в самом центре Москвы.
— Нравится? — Анатолий полуобнял Веру за плечи.
— Ничего. — Вера невольно прильнула к нему.
— Это мой тебе свадебный подарок. — Анатолий поцеловал ее в висок: — Только не отказывайся.
— Ты серьезно?!
— Еще как. Ты же где-то должна начать свое дело.
Вера не нашла нужных слов.
— Только на свадьбу не забудь пригласить, партнер. — В глазах Анатолия бегали веселые искорки.
— Так я теперь только партнер? Да? — Вера словно старалась рассмотреть эти искорки.
— Это от тебя зависит. — И он привлек ее к себе.
В шесть утра зазвонил телефон. Вставать Турецкому не хотелось, хотя чувствовал он себя способным на такой поступок. А может, это все сон? И Качалова, и творческая мастерская — тоже сон. Ирина пихнула его в бок и сонно, но негодующе произнесла:
— Чего валяешься, как кисейная барышня? Иди!
Как и следовало ожидать, звонил Меркулов. Против обыкновения извиняться он не стал.
— Потрудись, Александр Борисович, явиться сегодня на работу к семи. Можешь перевыполнить план минут на пятнадцать.
— Почему такая спешка? Мне возвращают дело и генеральный лично желает принести извинения?
— Не паясничай. Лучше выпей кофе и приходи сразу со свежей головой. Раскачиваться и тугодумствовать некогда.
В кабинете у Меркулова в такую рань было свежо, как в хвойном лесу. Турецкий позавидовал шефу, в его берлоге свежий воздух не застаивался, вернее, как раз наоборот — застаивался.
— Есть мнение поручить тебе дело о гибели самолета, — сразу начал Костя, не давая Турецкому побалагурить.
