другой стороны, если Рушди решил их убить, то он их убьет. Поэтому журналист решил положиться на судьбу.

Тарик, сидевший рядом с шофером, молча указал на катер. Два раза Гризову повторять не пришлось. Он выскочил из машины и, сделав несколько шагов по гладким камням ступеней, первым оказался в катере. За ним в лодку прыгнул Костян, почти сразу туда же спустились Коля Быстрый и Голуаз, устроившись за рулем.

Костян проверил снаряжение, Голуаз оружие. На первый взгляд все было на месте. Спецназовцы, ощутив себя почти на свободе, с наглостью поглядывали на гвардейцев Рушди, которые не спешили уезжать.

– Похоже, мы должны уйти первыми, – предположил Гризов.

– Ну что ж, – согласился Костян, усаживаясь впереди на сиденье рядом с Голуазом, – первыми так первыми. Не будем нарушать законов восточного гостеприимства, а то еще продырявят напоследок. Заводи это корыто, Голуаз.

Голуаз отвязал причальный конец веревки и повернул ключ зажигания, торчавший в замке. Взялся за удобный обтекаемый руль. Мощный мотор утробно заурчал, выбросив фонтан брызг из-за кормы, и заставил катер двинуться вперед. Гвардейцы с автоматами на джипах светлым пятном быстро уплыли назад. А катер со спецназовцами провалился в темноту шумящего грота.

– Включай прожектора, водила, а то сейчас налетим на камушки, – подколол Голуаза старшой, у которого через армейский юмор выходил стресс после внезапного пленения, как показалось журналисту.

Голуаз нашарил нужную кнопку на приборной панели, – темноту прорезал широкий луч и два луча поменьше, направленные вперед. Оказалось, что река почти сразу заворачивает вправо и включи они свет чуть попозже, их путь был бы не долгим. Но Голуаз успел заложить вираж. Каменные своды грота, в котором текла подземная река, нависал над ними метрах в трех, так что жить было можно, а ширина реки в том месте, где они сели в катер не превышала и десяти метров.

Однако, как скоро выяснилось, они еще не покинули поземных владений Рушди, – метров через сто дорогу им преграждала металлическая сеть. Чего больше боялся Рушди, атаки из глубин земли или бегства своего персонала, понять было трудно. Но уйти из подземного царства было не легче, чем в него войти.

– Е мое, – сплюнул Костян, оглядывая стены в поисках ответвлений грота или пристани, – он что, нас утопить решил?

Но в этот момент решетка, создав водоворот, стала отъезжать в сторону, выпуская катер на волю. Похоже, за ними по-прежнему наблюдали видеокамеры. Гризов вспомнил о сотнях мониторов в центральном посту Рушди и помахал рукой невидимому наблюдателю, когда они проплывали то место, где недавно была решетка.

– Ну, поплыли к центру земли, – сказал Коля Быстрый.

Казалось, что его такая перспектива совсем не пугала. Гризов в очередной раз подивился выдержке спецназовцев, которым похоже, что на земле, что под землей, сам черт братом так и не доводился.

Когда решетка встала на свое место позади катера, Голуаз осторожно прибавил газу и чудо американской техники, груженое русскими спецназовцами устремилось во мрак, разгоняемый лучом прожектора. Костян, сидевший на переднем сиденье, обернулся к журналисту и спросил, перекрикивая плеск волн и шум мотора.

– Поговорим?

– Поговорим, – вздохнул журналист, давно ожидавший этого вопроса.

– Отчего это наш неожиданный хозяин подземелья был с тобой так ласков? Ты что, его закадычный друг?

– Да какой друг, – не выдержал и съерничал Гризов, – Так, водку пили вместе пару раз.

– Ты не юли, – предупредил старшой, – сам понимаешь, мы не дома. Тут долго разбираться некогда. С чего это вдруг он так к тебе потеплел душой, что решил по своим закромам тайным на машинке покатать? Ты часом не голубой? Я так думаю, даже в этом случае, он бы так к тебе не расположился.

– Это ты верно заметил. Получается, что я не голубой, – ответил Гризов, – с главным разобрались. Теперь об остальном. С чего он ко мне расположился, точно и сам не знаю. Тем более, что за пять минут до вашего пробуждения он мне в лоб автоматом тыкал. Думал уже на тот свет отправит.

– За что?

– Да пошутил я, что, мол, он тут под землей отсиживается, а наверху его страну американцы кромсают, как хотят.

– Это ты зря, – покачал головой старшой, – среди арабов тоже патриоты попадаются. А этот как раз из них. Давай дальше.

– Ну а дальше, совсем пошла мутность какая-то, – проговорил Гризов, – сказал он мне, что забрели мы в древний город каких-то ассасинов, где он скрывается до поры, не просто так, не по своей воле, а якобы это меня духи привели сюда. Типа простой смертный дороги в этот город никогда не отыщет, если ее не знает или его не духи ведут.

Грот круто повернул налево, Голуаз повторил его изгиб, заложив лихой вираж. Костян качнулся, но быстро принял прежнее положение и снова обернулся к журналисту.

– Ну-ну, – только и сказал он, – либо у мужика от долгого сидения взаперти крыша съехала, либо ты у нас и правда не простой смертный, журналист. Сам то, как думаешь?

Антон посмотрел на каменную стену грота, проплывавшую мимо, на бурлящую черную воду, сквозь которую двигалась лодка, на луч прожектора, терявшийся в темноте, и неуверенно ответил.

– Честно говоря, я уже не знаю. Вроде бы я журналист обыкновенный. Ну, то есть, очень даже хороший журналист. Но этот Рушди так долго мне про мою особую миссию вкручивал, что я уже и сам в нее скоро поверю. Вот и предчувствия мои в последнее время обострились, глюки какие-то мерещатся.

– А в чем твоя миссия, мужик? – уточнил Костян.