назначен аукцион, она была готова расстаться со своими мечтами. Но угроза миновала. Джо ушла с аукциона, полная радости, жалея, что нет рядом Адама, чтобы порадоваться вместе с ней.

Но его рядом не было. И не будет.

В тот день, когда на лодке за ними приплыл Стив с изнывающим от одиночества Купером, Адам сложил мешок и вернулся в Детройт.

Заставив себя сконцентрироваться на работе, Джо взяла брошюру, подготовленную для рекламы «Тенистого уголка». Она работала над текстом с часу дня. После Рождества брошюра будет отпечатана.

Рождество. Джо грустно смотрела на маленькое дерево, которое она поставила в углу комнаты. Рождество наступит через неделю. Запретив себе думать о том, что еще один праздник она будет встречать в одиночестве, Джо вернулась к тексту.

Брошюра получилась хорошей, она помассировала занемевшую шею и выключила лампу. Скоро стемнеет.

Медленно поднявшись из-за стола, Джо включила гирлянду, затем подошла к замороженному окну и посмотрела на озеро. Мать Природа довела до совершенства зиму в северной Миннесоте. Озеро Кабетогама покрылось льдом толщиной два фута. Еще двенадцать дюймов снега плотной пеленой покрывали лед. И только следы вездеходов разрисовывали белоснежные берега озера. Красота была захватывающей и изолирующей. Девушка закрыла глаза и прижалась лбом к стеклу. Она подумала о весне. Когда наступит май, озеро зарыдает и застонет — лед начнет ломаться и разбиваться на куски. Стенающие звуки наполнят весь северный край — плач об уходе зимы, как она плакала об уходе своего возлюбленного.

Адам не вернется — но как же без него тоскливо! Как никогда прежде, она поняла отцовскую боль.

Она понимала и желание Адама побыстрее уехать. Разрыв был окончательным. Боль от него ощущалась и поныне.

В дверь заколотили, Купер с предупреждающим рычанием вскочил и бросился к двери. Джо отвлеклась от своих мыслей. Смахнув слезу, она успокоила собаку и подошла к двери, думая, кто это может прийти к ней в такой поздний час, в такой холод.

— Стив!

— Чертовски холодно! — объявил он, но ворвавшийся следом пронзительный ветер делал ненужными его слова. Он, наконец, сумел захлопнуть дверь. Отряхнув снег с сапог, он стянул перчатки, затем отбросил капюшон, отороченный мехом, и расстегнул парку. Щеки его раскраснелись от мороза, черные волосы были перепутаны, он отряхнул снег с одежды.

— Не найдется ли у тебя чашки горячего кофе для продрогшего и умирающего от жажды человека? — спросил он дрожа. Стив провел окоченевшими пальцами по волосам и направился к очагу.

— Что ты делаешь здесь в такую погоду? — спросила Джо. — По радио только что объявили о понижении температуры и усилении ветра.

Он подышал на пальцы, согревая их, затем почесал у Купера за ухом.

— Приятно видеть тебя. — Улыбка его была приветливой и сладкой.

Она принесла ему кофе и извинилась:

— Извини, просто я беспокоюсь о тебе.

— Может быть, я о тебе тоже беспокоюсь, — возразил он мягко. — Тебе не стоит оставаться здесь одной, особенно теперь.

Она повернулась к нему спиной и вновь подошла к окну.

— Я отлично себя чувствую.

— Уверен в этом… А вот я истосковался по человеческому теплу. Поговори со мной. Убеди меня, что не стоит волноваться.

— Но что может случиться? — Она обошла вокруг него, неожиданно разозлившись, что он слишком хорошо знает ее, еще больше злясь на себя, что разоткровенничалась с ним месяц назад одним долгим вечером.

Опять слезы готовы были хлынуть из глаз. Стив поглядел в сторону, чувствуя неловкость, наконец, он сел на заваленную хламом тахту.

Он поглядел на кружку кофе, которую держал между коленями, и глубоко вздохнул:

— Джо, мое предложение остается в силе.

Она ничего не ответила.

— Я знаю — ты все еще любишь его, — добавил он. — Но я знаю, что я тебе тоже небезразличен. Этого вполне достаточно, Джо. У нас с тобой так много общего, что немногие люди начинают или заканчивают совместную жизнь с таким багажом. Мы друзья. Мы сумеем поладить.

— Ты этого хочешь для себя? Тоски?

Она покачала головой, грустно улыбнулась. У них за плечами было много общего. Однажды летом, когда Стиву было двенадцать лет, он сломал ногу. Джо тогда вела моторную лодку, Стив решил выскочить на сушу на водных лыжах. Но он ошибся в расчетах и налетел на пристань. Она была первой, кто пришел к нему на помощь. Когда Джо потеряла мать, Стив утешал ее. Особая нить, которая часто рвется, когда кончается беззаботное детство и начинается сложная взрослая жизнь, по-прежнему соединяла их. Но сейчас, когда он уселся на диван и предложил ей заботиться о ней, она больше его не любила.

— Я не стану этого для тебя делать. Ты прав. Ты хороший друг. И ты заслуживаешь значительно большего, чем то, что я могу тебе предложить.

Когда он внимательно заглянул ей в лицо, она расправила плечи и произнесла:

— Со мной все будет в порядке.

— Это нелегко.

— Я справлюсь.

— Я могу хотя бы помочь тебе?

Она подошла к нему, села рядом и позволила обнять себя.

— Конечно.

Он крепко сжал ее плечи, и голос его зазвучал подозрительно хрипловато:

— Мне, пожалуй, пора уходить, а то уже темнеет. У тебя достаточно дров?

Она кивнула.

— Телефон работает?

— Да, мамочка. У меня есть коротковолновый передатчик, если произойдет авария на линии. Не беспокойся, если будет нужно, я позову тебя.

Он одевался молча и не сводил с нее глаз.

— Джо… ты уверена, что все будет в порядке?

— Эй, разве ты не помнишь — я мисс Независимость, помнишь?

Он обнял ее на прощание.

— Да, я помню. Будь осторожна, малыш. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — она улыбнулась, закрывая за ним дверь. Джо прислушивалась некоторое время к мотору его вездехода.

Когда она вернулась на кухню, сумерки совсем сгустились. Девушка стала глядеть в окно, наблюдая, как закат окрашивает белоснежный покров синими размытыми бликами. Она ждала, пока разогреется суп на печке. Джо не была голодна, но все равно ела. Она не могла думать только о себе. Ей приходилось думать еще и о ребенке.

Ночь была лучшим и худшим временем для Джоанны. В темноте она больше всего тосковала по Адаму. Когда она вспоминала его, все обретало реальные черты, как будто он сам возвращался к ней на краткие мгновения.

Каждую ночь, лежа под простынями, она прижимала ладонь к животу и думала о ребенке Адама, который там внутри. И она улыбалась. Понравилась бы Адаму эта новая жизнь, созданная их любовью? Взволновало бы его это событие, как взволновало ее? Она никогда не узнает, и Адам тоже. Она не заставит его вернуться из чувства долга. Она не станет для него еще одной ношей.

Джо натянула на подбородок одеяло и уставилась в холодную тьму спальной вспоминая тот день, когда они обнаружили, что могут вполне вдвоем помещаться в старой ванне. Они сразу же попробовали, как