Майк смотрел на убегающий вверх столбик данных. Температура достигла предельного значения, трубы топливного насоса лопнули, и корабль жалобно зазвенел. На панели вспыхнули аварийные индикаторы, запели сигналы тревоги.

— Только не это, — стонал Майк. — Боже, прошу тебя!

— Ну что ж, ты его доконал, — спокойно сказал Лек. — Я вижу пар даже отсюда.

Майк включил задний обзор. Туман из кристалликов замерзшего топлива искрился над щитом верхнего вентилятора.

Из дока выдвинулись манипуляторы захвата, перевернули корабль вместе с Майком и втащили его внутрь.

Гонка для него окончилась.

Краем глаза Майк заметил какое-то движение за иллюминатором. Это подлетела камера шерифа гонок, чтобы заснять корабль. Гоночный Комитет следил за ним. На него смотрел весь Питфол.

— Послушай, Майк, — сказал Лек равнодушным тоном, — когда освободишься, я бы хотел потолковать с тобой. Майк выругался — про себя. Впрочем, его уже никто не слушал.

Когда оттягивать разговор было уже невозможно, Майк вышел из ванной. Лек ждал его в комнате.

— Я уж думал, тебя смыло в канализацию, — сказал он, улыбаясь.

Майк покачал головой, но не улыбнулся. Ему хотелось поскорее покончить со всем этим.

— Корабль будет готов через два-три дня, — сказал Лек. — К счастью, мы не пропустим ни одной гонки — за исключением сегодняшней, разумеется. Майк кивнул.

— Нам придется арендовать другого робота для испытаний, продолжал Лек. — Наш все еще не остыл после последнего осмотра. Майк еще раз кивнул и подумал, почему Лек не орет на него. От страха у него похолодело внутри.

Лек произнеси — Ты, конечно, понимаешь, что натворил?

— Да, сэр.

— Сжечь все горючее до капли было чудовищной глупостью.

Майк кивнул. Лек слегка улыбнулся.

— Но я думаю, такое может случиться с каждым. Я хочу сказать, со мной такого не случалось, но пару раз я был близок к этому. Майк решил, что в данной ситуации безопаснее будет улыбнуться.

— Но, — улыбка Лека превратилась в ужасную гримасу, — включить главный двигатель в зоне безопасности? Более безответственного и опасного поступка я в жизни не видел. У тебя следовало бы отобрать лицензию. Мы оштрафованы Гоночным Комитетом. Если бы это сделал я, я бы... Если бы любой пилот сделал подобное, он бы уже паковал чемоданы — при условии, что ему дали бы на это время. Его бы просто вышвырнули из гонок. Навсегда! Майк заморгал.

Из гонок навсегда. От этой мысли он содрогнулся.

— Я не хотел.

— Что, черт возьми, с тобой происходит, Майк? Ты никогда не делал подобных ошибок.

— Я не знаю. Я просто... не в себе.

Он посмотрел на Эддингтона, который сидел в дальнем углу контрольной рубки, притворяясь, что не слушает. Лек понизил голос.

— Майк, ты ведь понимаешь, что я должен был бы сейчас на тебя орать?

Строить из себя помешанного перед этим парнем?

— Лек, да ты и есть помешанный.

— Да, но не настолько. Как ты думаешь, какая у меня мания?

— Многие боссы орут на парней.

— Да, но я таких не люблю.

Майк бросил еще один взгляд на Эдда.

— Смотри на меня! — зарычал Лек.

Майк судорожно повернул голову, часто заморгал.

— У меня для тебя небольшой сюрприз, Майк.

— Да, сэр?

— Я подписал тебя на общественные работы в обмен на небольшое снижение штрафа. Как ты думаешь, это справедливо?

— Да, сэр.

— Хорошо. Тебе надлежит явиться на Южное поле завтра в три часа первой смены.

— Поле!

— Они скажут, что надо будет делать.

— Это надолго?

Лек взглянул на Эддинггона, затем подмигнул Майку и повысил голос.

— А в чем дело, ты боишься пропустить гонки?

— Да, боюсь.

— Это не твои проблемы, Мюррей. С этого часа. Майк открыл и закрыл рот.

— Ты хочешь сказать, что я уволен?

— Уволен? — усмехнулся Лек. — Что ж, над этим стоит подумать.

Майк подождал немного. Даже если это была игра, она ему не нравилась.

— Нет, — сказал Лек. — Ты не уволен. Но я нанял еще одного стажера.

Эй, Сквиб! Иди-ка сюда и познакомься со своим партнером. Майк поднял голову. Из соседнего помещения донеслось жужжание, и сверкающее металлическое тело с плоским лицом робота выбралось из люка и направилось к ним с механической точностью движений. Несмотря на заверения Лека, Майку в этот момент показалось, что он слышит скрежет, с которым рухнули обломки его карьеры.

— Ты не поверишь, — сказал Майк, — он хочет взять на мое место машину.

— Настоящую машину? — спросила Тайла.

— Тебе, наверное, смешно.

— Нет, нисколько. Я просто думаю, ты слишком болезненно реагируешь.

Этот автомат не может полностью заменить тебя — или меня, например. Есть законы, понимаешь?

— И все-таки это ужасно. Я хочу сказать, что гонки — это моя жизнь.

Майк отвернулся, разглядывая людей, стоящих у других контейнеров в палате. Молодой человек подошел к контейнеру с маленькой девочкой внутри; он прижался лбом к стеклу, и его плечи задрожали.

— Я чувствую себя таким потерянным, — сказал Майк.

— Я слышала, ты сегодня запорол двигатели.

— Только один.

— Что с тобой происходит?

— Не знаю.

— Обычно ты знал, что делаешь. Я даже боялась, что ты займешь мое место. А теперь посмотри на себя. Врезаться в причал, как десятилетний мальчишка, повредить двигатель.

— Знаю, знаю. Я совсем расклеился.

— Так соберись.

— Да, конечно.

Молодой человек опустился на колени перед контейнером с маленькой девочкой, не отрывая лица от стекла.

— Я раздвоился, — пробормотал Майк.

— Что?

— Это диверсия, — он посмотрел на Тайлу в контейнере. — Не только по отношению к кораблю, но и ко мне самому. Каким-то образом кто-то установил надо мной контроль. Я не понимаю, что происходит.

— Ты городишь чушь, вот что происходит.

— Ты думаешь?

— Поверь мне.

— И что ты предлагаешь?