спросил у трактирщика, сдает ли он комнаты.

Он пожал плечами. (Это был плотный жизнерадостный мужчина лет на десять старше меня тогдашнего.)

— У меня одна комната, сеньор. Всего одна, и она уже занята. — Он немного подался ко мне. — Очень расстроенная дама, сеньор.

— Дама? — Я не поверил своим ушам.

Подавшись ко мне еще ближе, трактирщик прошептал:

— Дама, которая сбежала от пиратов!

Думаю, я отыскал комнату и принялся колотить в дверь кулаком еще прежде, чем он закончил фразу.

Мы обнимались и целовались, не в силах оторваться друг от друга, а потом легли в постель в середине дня — чтобы предаться полуденному отдыху, предварительно насладившись взаимными ласками. Забавно, но мы почти не разговаривали — мы были слишком счастливы, что нашли друг друга живыми. Словами такие переживания не выразить. Здесь требуются поцелуи, объятья, смех и слезы. Наконец мы встали, велели жене трактирщика накормить нас, а потом снова легли в постель.

Вот что я узнал на следующий день. Лесаж вошел в бухту, где стояли наши четыре корабля, с самым дружелюбным видом. Увидев, как мало людей осталось на кораблях (у Новии было пятеро), он сказал, что это опасно. Что они будут делать, если вдруг появятся испанцы? Он поставил на «Магдалену» двадцать своих людей, объяснив Новии, что дает их во временное пользование, а не в дар. Она не знала точно, сколько человек он поставил на другие корабли, но, вероятно, сотню в общей сложности.

Как только процедуры знакомства завершились и Лесаж с остальными своими пиратами ушел, его люди захватили корабли. Они хотели изнасиловать Новию. Или, возможно, изнасиловали — во всяком случае, несколько из них. Новия сказала, что не изнасиловали, только сорвали с нее платье. Я ей верю, поскольку знаю, что не каждый решился бы на такое.

Так или иначе, она убежала от них, прыгнула за борт и пряталась под выступом кормы до наступления темноты. К тому времени мы оба повидали достаточно много пиратов, чтобы знать: почти никто из них не умеет плавать. Думаю, когда она не показалась на поверхности воды через одну-две минуты, пираты решили, что она утонула.

Пока мы сражались с Лесажем, Новия вплавь добралась до берега, полуголая и без гроша денег. К тому времени почти все жители покинули деревню или прятались в своих погребах, не смея носа высунуть. Наконец она услышала женский голос, подошла к окну и взмолилась о помощи. Женщина, благослови ее Господь, впустила Новию в дом.

Это оказалась жена трактирщика. Когда она дала Новии свое старое платье, Новия рассказала обоим супругам, что она знатная испанская дама (назвав имена своего отца и кучи высокопоставленных родственников), которую похитили пираты. Она пообещала заплатить им в десятикратном размере, если они позволят ей укрыться у них в доме и помогут ей. У меня в денежном поясе оставалось еще достаточно золота, чтобы перед уходом выполнить обещание Новии и дать трактирщику с женой столько денег, сколько они получили бы с постояльца за месяц проживания в комнате.

Мы с Новией объяснили, что мы муж и жена. Мол, я думал, что Новию убили пираты, а она думала, что пираты убили меня. И это было правдой, если не считать того, что официально мы были женаты не больше, чем Адам и Ева.

Дальнейшие наши действия определялись двумя обстоятельствами:

Во-первых, наличием карт, отданных мне капитаном Бертом. Одна из них являлась общей картой значительной части Жемчужного побережья — с Жемчужными островами, Жемчужной лагуной и многими другими географическими объектами. Другая была не особо подробной картой самих Жемчужных островов — с помеченными крестиком двумя островами, где капитан Берт зарыл деньги, которые собирался взять с собой в Суррей. Последняя карта находилась на обороте второй и представляла собой схематический план, нарисованный собственноручно капитаном Бертом: изображение обоих вышеупомянутых островов с указанием точных мест, где зарыты сокровища.

Во-вторых, беременностью Новии. Мы понимали: даже если мы доберемся до Карибов со всей возможной скоростью, к тому времени живот у нее уже здорово вырастет. Затем нам придется купить лодку, оснастить ее и так далее. Такой вариант неминуемо сопряжен с риском для Новии — возможно, с ужасным риском. Одна девушка в Порт-Рояле как-то сказала мне, что нет лучшего способа вызвать у женщины выкидыш, чем пуститься с ней в плавание по бурному морю в маленькой лодке. Она добавила, что некоторые ее знакомые умышленно так поступали, и мне по-прежнему становится дурно при одной мысли об этом.

В итоге Новия хотела отправиться за сокровищами, а я хотел поселить ее в каком-нибудь безопасном месте, где живут хорошие люди и есть опытная повитуха, и отправиться за сокровищами один.

В конечном счете я настоял на своем — думаю, главным образом потому, что на самом деле Новия хотела этого же.

Рассказать осталось совсем немного, и время поджимает. В конце концов нам удалось купить лошадей и кучу разных необходимых вещей. Когда к нам присоединился Маху (кажется, через два дня после нашего отъезда из Пунтаренаса), мы купили лошадь и для него тоже. К тому времени я был доном Крисофоро де Вега, а Новия — сеньорой де Вега. Маху стал нашим слугой по имени Мануэль. Поначалу я сильно тревожился насчет его болтливости, но оказалось — зря. Во-первых, Маху плоховато говорил по-испански. А во-вторых, мы вызволили его из рабства на пиратском корабле. Историю своего спасения он рассказывал каждый раз по-разному, и никто из людей, соглашавшихся ее выслушать, не верил в нее, независимо от изложенной версии.

Если вы сочтете нужным указать, что Пунтаренас находится не по пути к Жемчужным островам, то будете совершенно правы. Я старался держаться от них подальше, ибо опасался поддаться искушению, нанять лодку и отправиться на поиски сокровищ.

Вдобавок существовала вероятность случайно встретиться там с кем-нибудь, кто знал меня в мою бытность капитаном Крисом, — именно так мы встретились с Маху. С кем-нибудь из Санта-Марии, например, или из Портобело. Заходя в трактир, я каждый раз обмирал от страха при мысли, что сейчас кто-нибудь из сидящих в пивном зале людей поставит кружку на стол и вылупится на меня.

Такого ни разу не произошло. Мы продолжали путь, стараясь выглядеть беспечными путешественниками, выбирая самые безопасные дороги и гадая, не вредно ли для ребенка, что Новия проводит столько времени в седле. Будь дороги хорошими да имейся у нас возможность купить хороший экипаж с приличными рессорами, мы бы непременно так и сделали. Но все дороги были прескверными, и по ним раскатывали только фургоны да телеги, не имевшие вообще никаких рессор.

Мы предпочитали останавливаться в частных домах, поскольку там обычно было чище и кормили лучше. Сразу по окончании сиесты мы пускались на поиски такого дома. Чем больше и богаче он был, тем больше нам нравился. Хорошее платье и хорошие лошади помогали делу, и потому мы при каждой возможности покупали одежду и животных лучше прежних — и всегда извинялись за наш вид. Мол, мы с дороги, вы ж понимаете. Мы собираемся купить гасиенду и поселиться в Новом Свете, говорили мы нашим хозяевам, и сейчас подыскиваем подходящее место. Служанка Новии заболела и осталась в… далее следовало название любого города из оставшихся позади. Когда речь заходила о служанке, мысль об истинной участи Эстрелиты порой вызывала у меня острое желание рассмеяться, но обычно я сдерживался.

Где-нибудь здесь мне следует сказать, что я путешествовал с отличным испанским клинком, парой пистолей, притороченных к седельной луке, и мушкетом в чехле, изготовленном седельником по моей просьбе. У Новии были кинжал и два пистоля — не медные, которыми она долго пользовалась, а железные с серебряной отделкой, купленные в Манагуа. Все оружие она прятала под своими широкими, пышными юбками. «Мануэль» имел при себе короткий мушкет и превосходное мачете — они могли ему понадобиться и вдобавок ясно свидетельствовали, что он является наемным слугой, а не рабом. Благодаря такому своему оружию он встречал лучшее обхождение и, возможно, спас пару жизней. С парнями, когда-либо служившими на пиратских кораблях, шутки плохи, и никто, кроме Господа Бога, не в силах ничего поделать с этим.

Неделю мы провели в Мехико. В наше время страна называется Мексикой, а город — Мехико. Тогда