Потом к офицерам обратился Уингейт:

— Я уже сообщил Хейзел, что разузнал детектив Севиньи, и хотя эта информация не стала переломным моментом в ходе расследования, теперь по крайней мере известно подлинное лицо убийцы. Что слышно из кредитной компании?

— В компанию обращался я, — доложил сержант Костамидес. — Преступник не пользовался кредитной картой с самого начала лета. Как мне кажется, он все же решил взять ее с собой. Последнее, что он по ней оплатил, — это сильные обезболивающие и успокоительные средства.

— Сам же нарушает устав церкви, — заметила Хейзел. — Должно быть, дела в его доме идут совсем скверно.

— Убийца снял в банкомате восемьсот долларов в Норвей- Хаусе и еще триста в Пиктоу. На счету осталось всего двести долларов.

— Что ж, остается уповать, что ему скоро понадобятся наличные, — подытожил Уингейт.

Офицеры, ставшие единственной надеждой на спасение Эмили, вернулись за свои столы. Еще с полудня субботы по телефону поступала различная информация, но, к сожалению, не имела никакого отношения к похищению миссис Микаллеф. Нет, не удастся поймать Питера Маллика как простого бродяжку!

К вечеру Хейзел поговорила со многими подчиненными, которые выразили ей сочувствие. Проходя мимо, они ободряюще поглаживали ее по сгорбленной спине и задерживали руку дольше, чем следовало, напоминая о том, что они рядом и можно рассчитывать на их поддержку. А она старалась меньше попадаться на глаза, скрываясь в кабинете или в коридорах.

В вечернюю пересменку по коридору мимо нее прошел Уингейт, но в ответ на немой вопрос лишь покачал головой.

— Каждая уходящая минута может стать последней для матери! А мы так ничего и не знаем.

— Что я могу еще сделать для вас? — спросил Джеймс, обеспокоенный состоянием Хейзел.

— Мне нужно чем-то себя занять.

— Хотите, садитесь за стол в приемной, — махнул молодой сотрудник.

— Нет, это только отвлечет ребят от поисков. Скажи, много там накопилось повседневных сводок?

— Думаю, целая груда.

— Принеси сюда небольшую пачку, хорошо? Их, конечно, потом все равно придется пересмотреть, но это все же лучше бесцельного шатания из стороны в сторону.

Хейзел дождалась Уингейта, который захватил с собой для шефа папку со сводками и чашечку кофе. Она молча забрала у него и папку, и кофе, а Джеймс остановился возле ее стола, скрестив руки.

— Оно того не стоило, — неожиданно произнесла она. — Я сама привела его к себе домой!

— Пока не известно, стоило оно того или нет. Ребята готовы к тому, что убийца совершит очередное преступление, и вы тоже должны крепиться и быть готовой к любому развитию событий!

Глубоко вздохнув, Хейзел тихо произнесла:

— Спасибо тебе, Джеймс.

Он вышел, оставив ее в одиночестве просматривать сводки происшествий. В папке находился обычный набор документов с жалобами, спорами, отчетами о мелких кражах и хулиганстве, происходивших в Порт-Дандасе за среднестатистический месяц. Хейзел бегло просмотрела бумаги, отыскивая знакомые имена, и наткнулась на три фамилии сыновей и внуков уважаемых жителей города и его окрестностей. Интересно, знает ли Перси Адамсен, что дорогой внучек Артур уезжает с полным баком бензина с бензоколонки на Бетьюн-роуд, не заплатив ни цента? Или взять Темперанс Макмертри, усопшую лет сорок назад. Что бы она сказала о своем «чудесном» внуке Николасе Гранте, которого в ночь на воскресенье застали в Столетнем парке за раскуриванием марихуаны в кальяне в форме женской груди? А может, они и не удивились бы совсем, ведь юное поколение всегда отличается буйным характером, не так ли?

На некоторых документах Хейзел поставила свою резолюцию, а несколько бумаг отложила до более спокойных времен (хотя порой кажется, что будущее не принесет облегчения). Удивительно, что она способна еще заниматься повседневной рутиной! Память даже услужливо подсказала, что Ник Грант угнал автомобиль в Кеннистоне два года назад. Пожалуй, стоит наведаться к нему и предупредить, до чего может довести подобное хулиганство. В наше время трудно напугать подростков и наставить на путь истинный! Она-то с ним поговорит, а вот не устроит ли он из разговора представление для своих одноклассников в школе прямо на следующий день?

Хейзел размышляла, как поступить с юным хулиганом, и вдруг ее окатило волной ужаса. В первый раз за три дня она не думает о матери! От этой мысли словно электрический разряд прошел по телу!

Тут в дверь постучали, и снова вошел Уингейт.

— Я подумал, вам будет интересно ознакомиться с этим делом, — доложил он.

Хейзел забрала у него очередную папку и заглянула внутрь.

— Не может быть! Ты шутишь?!

— Вовсе нет!

— После всех событий она шлет запрос за запросом? Вероятно, дама сильно расстроилась из-за судьбы своей милой кошечки!

— В любом случае закон запрещает содержать пум в качестве домашних животных, — добавил Уингейт. — Хозяйка лелеяла надежду, что кошечка погуляет и сама вернется домой.

Хейзел захлопнула папку.

— Вот уж чего никогда не произойдет!

— Как же поступили с телом бедняжки?

— Его отослали в зоопарк «Метро» для научных исследований, — вспомнила она. — Так что пусть хозяйка звонит им.

— Одно дело закрыто.

— Неси следующее, — попросила Хейзел.

В 03:30 утра, решив размять затекшую поясницу, Хейзел прошлась по зданию. Словно призрак она, никем не замеченная, пересекла приемную и направилась по дальнему коридору в подвал к камерам предварительного заключения. Обычно они пустуют. Опасные преступники, а ими в округе считались карманники, пьяные водители и превышающие скорость лихачи, были все же людьми разумными и едва ли давали повод для заключения под стражу.

Кстати, когда центр попытался в первый раз сократить личный состав управления Порт-Дандаса, Эмили Микаллеф, как мэр, заявила решительный протест, закрывшись в одной из камер. В то время, а это был 1973 год, Хейзел еще училась в академии и нисколько не верила в эффективность подобных мер. Что самое интересное, затея матери оказалась ненапрасной и начальство отказалось от своих намерений. Хейзел вспомнила, как Эмили невозмутимо готовила на ужин салат по ту сторону решетки — как ни в чем не бывало сидела на скамье и спокойно крошила помидоры в простую миску. Сколько Хейзел себя помнит, мама всегда резала помидор на ладони, не пользуясь разделочной доской. От горьких воспоминаний защемило сердце.

Хейзел медленно повернулась к ступеням и осторожно стала подниматься по лестнице, стараясь не сгибать больную ногу. В подвале стоял полумрак, было темно и свежо. Мелькнула соблазнительная мысль поспать пару часов в одной из камер, но Хейзел не поддалась ей и поднялась вверх по лестнице. В коридоре поджидал взволнованный Уингейт — он смотрел на нее безумными глазами. Не объяснив ничего толком, Джеймс повернулся и направился в приемную. Хейзел, недоумевая, последовала за ним.

В приемной все полицейские были на ногах, словно хотели лишний раз показать ей свое уважение. Правда, они почему-то не повернулись к ней лицом, а двое ребят у входной двери держали в руках пистолеты и целились в сторону стойки дежурного сержанта Уилтона. По ту сторону стойки, чуть разведя руки в стороны, с невозмутимым видом стоял человек, называющий себя Саймоном Малликом. От неожиданности Хейзел показалось, что она действительно спит в камере и видит мучительный сон. Саймон, заметив ее, шагнул вперед.

— Мое почтение, инспектор, — поприветствовал ее он.

В тишине щелкнули затворы пистолетов обоих офицеров, державших преступника на мушке. Хейзел медленно приближалась к преступнику, и воздух казался тягучим, липким сиропом. Сотрудники расступались