взбудораженные мысли. Если бы ей захотелось пожить среди бесконечных убийств и городской суеты, она давно нашла бы работу в Торонто. А Хейзел осталась в Вестмьюирском округе. Только он гарантировал упорядоченную спокойную жизнь и всегда оправдывал ожидания — по крайней мере до прошлой недели. И все равно она чувствовала себя обманутой.

Сорок лет жизни она отдала замужеству, чтобы потом собирать разлетевшиеся в разные стороны осколки. Возможно, ноябрьское расследование тоже поставит крест на ее карьере.

Хейзел прошла на один из причалов. Над водой стояла тишина, если не считать плеска волн, ударяющихся о доски мостков. Марта скорее всего еще спит в своей квартирке в Торонто. Заняться нечем, и, чтобы отвлечься от грустных мыслей о том, что случилось, Хейзел представила, как она целый день будет болтаться по дому в одной пижаме. Почему-то эта мысль ее расстроила. Эмилия, наверное, тоже еще в кровати, но тут Хейзел решила подумать о чем-нибудь другом и сошла с мостков на берег.

К тому времени, когда Хейзел вернулась, ее старенькая мама, королева вечеринок, по-прежнему валялась в постели, а в доме приятно пахло свежезаваренным кофе. Она налила себе самую большую кружку. На часах еще только девять тридцать. Хейзел решительно набрала номер Марты и дождалась, когда в трубке послышался печальный голос дочери.

Выходной закончился в три часа дня. Хейзел в первый раз за месяц хозяйничала на кухне и варила овощной суп на курином бульоне. Эмили с подозрением отнеслась к ее инициативе и лишь ехидно поинтересовалась, что за зелье из глаз тритона собирается сварить ее родная дочь. Что поделать, если не часто доводится кухарничать! И тут позвонил Уингейт.

— Нашли еще один труп, — сообщил Джеймс. — В этот раз священник из Нью-Брансуика.

— Думаешь, один из наших? — уточнила она.

— Констебль Эштон получил фотографию по электронной почте. Явно работа Усыпителя!

— Надо немедленно передать фотографию Марлен Тернбулл!

— Я уже показал ей, босс. Надеюсь, вы не рассердитесь на мое самоуправство?

Хейзел пришлась по нраву расторопность молодого сотрудника, однако вслух она ничего не сказала.

Скорее всего… — Уингейт запнулся — видимо, сверялся с записями — и уверенно продолжил: — Священник Прайс произносит глухой фрикативный согласный звук.

Хейзел принялась отскребать овощи со дна кастрюли, а кулинарный эксперт в лице мамы, не отрываясь от телевизора, заявил:

— Пахнет горелым!

— Знаю, мама, — с досадой в голосе ответила дочь.

— Мне позже перезвонить? — осведомился Джеймс, определив по голосу шефа, что звонит не вовремя.

— Не надо. Когда приезжает знакомая Марлен?

— Автобус прибывает по расписанию в пять часов вечера.

— Отлично, вот тогда и перезвонишь. — Хейзел повесила трубку.

Из соседней с кухней комнаты послышался голос Эмили:

— Дорогая, а знаешь ли ты, что говорят о хозяйке, если у нее пригорает суп?

— Даже слышать не хочу, мама!

— Так вот говорят, что она совершенно не умеет готовить! Даже страшно представить, что у тебя получилось вместо супа!

Хейзел содержимое кастрюли мало интересовало. Больше всего хотелось завалиться в кровать, чтобы к вечеру собраться с силами для предстоящей встречи. Выключив плиту, она оставила в покое загубленный суп, поднялась в свою комнату и свернулась калачиком в постели под ворохом одеял. Ноги постоянно мерзли, несмотря на груду одеял, поэтому Хейзел всегда ложилась спать в носках. Стоило ей задремать, как в дверь постучали.

— Бог мой! Что еще случилось? — разозлилась Хейзел.

— Офицер Уингейт интересуется, к какому времени им ожидать тебя, — сообщила Эмили, заглядывая в комнату.

— Я же сказала, в пять! Дайте наконец поспать!

— Хейзел, уже шесть вечера!

Она откинула одеяла и недоверчиво покосилась на будильник на прикроватной тумбочке. Как ни странно, три часа пролетели незаметно и, что хуже всего, она по-прежнему чувствовала себя разбитой.

Джеймс Уингейт открыл дверь и устремил на Хейзел обиженный взгляд, который, казалось, говорил: «Вы должны возместить моральный ущерб!» В комнате за его спиной было темно, но оттуда доносился голос Реймонда Грина и еще один, высокий, женский, щебечущий о том, что его обладательница чего-то не понимает. Как в любом помещении, где собираются полицейские, пахло растворимым кофе.

Квартира Уингейта выглядела так, будто он собирался продавать ее, а не только что заселился. Несмотря на приглушенный свет, Хейзел заметила, что на полу и стенах ничего нет. Лишь возле окна в гостиной стоял книжный шкаф с книгами на верхней полке. Дверь в спальню закрыта, а Грин и их гостья расположились на кухне за столом. Кухня разделена стоечкой в виде буквы «Г» на две части: собственно кухню с плитой и столовую, напоминавшую по форме подкову. На столе лежали странные коробочки и какие-то провода, которые подсоединялись к одному ноутбуку, отражающему голубой свет на стену за их спинами. Как далеко офису Хейзел со стационарными телефонами и двумя допотопными компьютерами до навороченных штучек на кухонном столе Джеймса Уингейта! Ничего не скажешь, высокие технологии! Хейзел повесила куртку на стул и, тронув Грина за плечо, передала ему бумажный пакет.

— Я принесла тебе славный букетик! — пошутила она.

Рей вынул из пакета бутылку бурбона и усмехнулся:

— Ты знаешь, как я люблю цветы!

Хейзел протянула для приветствия руку девушке за компьютером.

— Меня зовут Джил, — представилась та, протягивая в ответ очень длинную руку. — Джил Юн. — Она казалась миниатюрной статуэткой, которую легко можно запрятать в чемодан. — Ой, так интересно использовать наши технологии для оказания помощи полиции! — восхитилась девушка.

— Мы вообще-то разыскиваем серийного убийцу, — охладила ее пыл Хейзел.

Джил поумерила восторг, словно на нее вылили ушат холодной воды.

— Да, пожалуй, эта часть нашей совместной работы самая печальная, но я думаю, что смогу помочь.

— Я тоже на это надеюсь, — заметила Хейзел, оглядывая аппаратуру на столе.

Да и можно ли назвать это аппаратурой? Новомодные информационные технологии хоть и казались грудой металла, но у Хейзел вызывают страх. Она опасалась, что стальные коробочки и мерцающие мониторы при надобности и сами составят о ней мнение. Возможно, по этой причине она всячески избегает подобных новшеств!

Из одного устройства, похожего на проектор, исходил мерцающий зеленоватый свет, а на холодильнике для этого даже приспособили белую льняную салфетку. На экране — изображение человеческой головы из пересекающихся зеленых линий. Линии на салфетке, казалось, пульсировали.

— Что это? — спросила Хейзел.

— Мы называем это лигатурой, — объяснила Джил Юн. — В некотором роде манекен, только электронный.

— Уингейт, угости-ка Хейзел пивком, пока идет демонстрационная часть, — предложил Грин хозяину дома.

Тот с явной неохотой открыл холодильник, и зеленые линии переместились на пакеты с молоком и бутылочки со специями. Джеймс вынул пиво и передал Микаллеф.

— Кстати, а где Спир? — вспомнил он. — Он не хочет посмотреть на это?

— Говард работает в Мэйфере! — напомнила Хейзел.

— А! Понимаю! — одобрительно воскликнул Уингейт. — Вход только для членов клуба.

— Он узнает обо всем, когда придет время!

Джеймс закрыл дверь холодильника, и зеленая голова снова проявилась на салфетке.