Тогда царь понял, что утер Софокл.
На дом Софокла в ночь слетел с небес орел, И мрачно хор цикад вдруг зазвенел из сада. А в этот час уже в бессмертье гений шел, Минуя вражий стан у стен родного града. Так вот когда царю приснился странный сон: Сам Дионис ему снять повелел осаду, Чтоб шумом не мешать обряду похорон И дать афинянам почтить его отраду.
№ 95 к стр. 503, 509
Царскосельская ода
Девятисотые годы
А в переулке забор дощатый…
№ 96 к стр. 509
Родная земля
И в мире нет людей бесслезней,
Надменнее и проще нас.
№ 91 к стр. 510
Нас четверо
Ужели и гитане гибкой
Все муки Данта суждены?
Таким я вижу облик Ваш и взгляд.
О, Муза Плача…
№ 98 к стр. 536, 547
Последняя роза
Вы напишете о нас наискосок.
За сценой
(факты, люди, книги, документы)
ПРИНОШУ ГЛУБОКУЮ БЛАГОДАРНОСТЬ друзьям, безотказно помогавшим мне в моей работе: Э. Г. Герштейн, Н. Н. Глен, В. М. Жирмунскому, Вяч. Вс. Иванову, В. Н. Корнилову, А. Г. Найману, Н. А. Ольшевской, Евг. Б. и Е. В. Пастернакам, М. С. Петровых.
Приношу также благодарность Ж. О. Хавкиной – незаменимой помощнице в моей многолетней работе – и Е. Ц. Чуковской. Выражаю особую признательность Е. Б. Ефимову, обогатившему мой труд разнообразными библиографическими и архивными сведениями.
В 1989-м праздновалось столетие со дня рождения Анны Ахматовой. А так как в это время мы жили уже в эпоху гласности, в печать свободно хлынули потоки воспоминаний о ней – правдивых и лживых, достоверных и недостоверных, глубоких и поверхностных, талантливых и бездарных, написанных людьми, общавшимися с Ахматовой постоянно в течение десятилетий, а также теми, кто разговаривал с нею один раз, видел ее издали или сочинил собственные мемуары на основе чужих. Во второй половине восьмидесятых годов рушилось молчание, пала власть цензуры – и вот в периодической печати и в отдельных сборниках стали появляться стихотворения Ахматовой, никогда ранее не печатавшиеся, – те, что вовсе не вошли (или вошли в изувеченном виде) в последний прижизненный ахматовский сборник 1965 года – «Бег времени» и в издание 1976-го в Большой серии Библиотеки поэта.
В периодической печати появились новые исследования, архивные документы, дневниковые записи.
Кроме новых данных для творческой и жизненной биографии самой Анны Ахматовой, в годы гласности оказались раскрепощены и обнародованы новые сведения для биографии тех современников, которые упоминаются в наших беседах.
Во всей этой разнородной новизне следовало разобраться, чтобы, с благодарностью используя ценное и правдивое, не внести в свою книгу ненароком инфекции неряшливости, ошибок и лжей. Я не знаю, в какой мере это удалось мне.
…Перемены, совершавшиеся в 80-е и 90-е годы в нашей стране, одарив меня находками, в то же время сильно задержали подготовку к печати второго тома «Записок» и заставили расширить, обогатить отдел «За сценой» и подстрочные примечания.
Предупреждаю читателей, что в примечаниях под строкой и в отделе «За сценой» использованы сведения, почерпнутые мною из книг и статей, вышедших не позднее 1992 года, а в некоторых случаях и 93-го и 94-го года.
Немного истории
1 Осенью 1980 года, у себя в архиве, в одной из тетрадей старого дневника, я случайно обнаружила копию своего письма.
Прилагаю текст:
«11 июня 1952
Многоуважаемая Анна Андреевна. В этом году 10 лет со дня нашей ссоры. В первый год письма к Вам сами писались во мне, как иногда пишутся стихи, я их записывала, но не посылала. В них я пробовала Вам объяснить, что хотя я и пытаю себя с пристрастием, хотя и заинтересована, чтобы виновата была я, а не Вы – я не нахожу за собой никакой вины.
Теперь пишу с другой целью. Я не хочу ни извиняться, ни Вас обвинять. Я просто думаю, что быть нам в ссоре ни к чему, а в мире – естественно. Если и Вам эта мысль родная, напишите мне».
